Книга Смерть и немного любви - Александра Маринина

– Боюсь, конечно. Но если не делать того, чего боишься,вообще ни одно преступление не раскроешь. Будем с тобой стараться быть аккуратнымии осторожными, не провоцировать ее на агрессию, не говорить лишнего. Мы же ищемее пока только как свидетеля, не более того. И потом, не забывай про кражу извашей фотолаборатории. Вряд ли это она. Скорее всего у нее есть сообщник. Искорее всего оружие хранится именно у него, так что Светлана Петровна нам стобой не особенно опасна, если правильно себя вести.

На верхнем этаже хлопнула дверь квартиры, послышались шаги илегкий царапающий звук: кто-то спускался с собакой. Через несколько секунд наплощадке пятого этажа показался средних лет мужчина с крупным черным терьеромна поводке.

Внезапно собака остановилась, уселась прямо возле двериАллеко и завыла.

– Пойдем, Фред, не валяй дурака, – хозяин протянулруку и взял пса за ошейник. – Ты уже утром здесь выл, хватит.

Настя подскочила как ошпаренная и бросилась вверх полестнице.

– Вы сказали, собака сегодня утром выла, проходя мимоэтой двери?

– Ну да. Еле оторвал. Сначала выла, потом шерсть дыбом…Вот, пожалуйста, история повторяется. Пошли, Фред, пошли, поздно уже.

На Фреда было страшно смотреть. Шерсть встала дыбом, пастьоскалена, дрожит мелкой дрожью.

– Как на покойника, ей-богу, – сказал хозяин,безуспешно пытаясь оторвать массивного терьера от пола и заставить его идтивниз по лестнице.

– Боюсь, что на покойника, – пробормотала Настя.

Она достала из сумки служебное удостоверение и показаламужчине.

– Мы можем зайти в вашу квартиру и позвонить? Надовызвать милицию. Похоже, что со Светланой Петровной беда.

* * *

Услышав лязганье ключа в замке, Лариса вздрогнула. Мучительвернулся. Хорошо, что он по утрам уходит на работу и терзает ее только вечером,ночью и утром. Она научилась даже дремать, пока его нет. Тело от пребывания водном положении затекло и онемело, она чувствовала лишь те места, которыеболели от побоев. Сколько времени она здесь? Два дня? Три? Кажется, три…

Он вошел в комнату, бледный, как обычно, с горящими злымиглазами.

– Ну, надумала? Имей в виду, мое терпение кончается.Пока что я тебя только бил, а скоро начну истязать и пытать.

Он подошел к ней, нагнулся и вытащил из-под нее судно,которое подкладывал, уходя на целый день. «Как быстро меняетсявосприятие, – подумала Лариса. – В первый раз с этой «уткой» яумирала от стыда. Прошло два дня, и я уже не обращаю на это внимания, лежуголая, мочусь под себя, как будто так и надо».

Мучитель вернулся к ней и стал отклеивать с лица пластырь,которым он предусмотрительно прикреплял кляп на время своего отсутствия. Он нехотел, чтобы Лариса кричала и звала на помощь. В его присутствии она этогоделать не будет, потому что он сразу же начнет ее бить. Но, разумеется, когдабил, рот он ей затыкал.

– Так как? Будем звонить?

– Я не знаю кому, честное слово. Ну почему вы мне неверите?

– Так, понятно.

Он задумчиво осмотрел ее с головы до ног, будто виделвпервые.

– Значит, не знаешь. Ну, я думаю, сейчас быстроузнаешь.

Он достал зажигалку и поднес пламя к ее обнаженной груди, ксамому соску. Глаза Ларисы расширились от страха. Она сообразила, что прямосейчас он ей боль не причинит, побоится, что она завизжит непроизвольно, и дажестрах побоев ее не удержит. Значит, пока только пугает.

– Чем мне поклясться? – заговорила она, стараясьбыть как можно убедительнее. – Ну не могу же я придумать то, чего не знаю.

– Можешь, – усмехнулся он. – Ты все можешь.Сейчас я тебе докажу.

Он снова засунул ей в рот кляп и поднес пламя к груди. Больбыла жуткой, Ларисе хотелось потерять сознание, чтобы не чувствовать ее. Всепобои, которыми он награждал ее раньше, показались ей в этот момент невиннойлаской. Она-то, дурочка, думала, что больнее уже не будет, что она сможетвытерпеть. Оказалось, что это было только начало. ТАКОГО она вытерпеть несможет.

Он убрал зажигалку и вопросительно посмотрел на нее. Ларисакивнула.

– Ну вот и умница, – весело сказал он. – Аговорила, что не можешь. Прямо сейчас и позвоним.

Он снова вытащил кляп и принес ей воды. Она пила из стакана,который он держал в руке, пила жадно, захлебываясь и давясь, и чувствовала себясобакой, которую кормит с руки жестокий хозяин.

– Я не знаю, что говорить, – наконец выдавила она.

– А я тебе все скажу. Ты объяснишь, что речь идет опятидесяти тысячах долларов, поэтому ни о какой милиции не может быть и речи.Артюхин должен прийти сюда. Только в этом случае деньги можно будет сохранить.Ты поняла? Только в том случае, если он придет в милицию вместе со мной. Еслиже он придет туда один, выяснится, что он был в бегах, и все деньги тут жепропадут. Тогда и ему, и тебе придется расплачиваться с теми, кто ему этиденьги одолжил.

– А что изменится, если он придет с тобой? Почемуденьги не пропадут?

– Потому что только я знаю, как сделать, чтобы они непропали. Говори номер, я сам наберу.

Лариса продиктовала ему номер телефона человека, на чьеймашине Сергей уехал из Москвы.

* * *

Светлана Петровна Аллеко была мертва около двух суток.Выстрелом в рот ей разнесло череп, пистолет «ТТ» калибра 7,62 мм валялся рядом.На столе сотрудники милиции обнаружили записку: «Я больше не могу. Проститеменя». Настя увидела те же печатные буквы, что и на письмах, полученныхневестами.

– Типичное самоубийство, – хмуро буркнул экспертОлег Зубов, осматривая вместе с дежурным следователем место происшествия.

С момента приезда опергруппы прошло не меньше трех часов.Была глубокая ночь, вот-вот начнет светать, самое тяжелое время для тех, кто неспит. Тьма сгущается перед рассветом… Час быка.

Она молча сидела в уголке и наблюдала. Аллеко лежала, одетаяв черное шелковое платье, на диване. Судя по позе, в момент выстрела онасидела, откинувшись на спинку. Светлая обивка дивана залита кровью, наверное,крови много и на платье, но на черной ткани ее не видно. Вот осматривают труп,и она видит на пятидесятилетней женщине дорогое изысканное белье, похоже,совершенно новое. Даже не прикасаясь руками к ее волосам, можно понять, что оничисто вымыты незадолго до смерти и тщательно уложены в прическу. На руках –маникюр, лак не стерт и не ободран, похоже, его накладывали тоже незадолго досмерти. Решив уйти из жизни, эта женщина сделала все, чтобы и в смертиоставаться женщиной.

Настя оглядела комнату. Идеальный порядок и чистота, котораямогла бы быть сверкающей, если бы за время, что прошло после самоубийства, намебель не лег легкий слой пыли. Следователь раскрыл лежащую на столе кожануюпапку-бювар, и Настя увидела знакомые белые конверты. Точно в таких жеприходили письма.