Книга Река времен. Жребий брошен - Михаил Дьяконов

– Как ваше величество просили. Кислые щи, картошка-фри с печенной на углях форелью. И прочая, прочая. Сейчас тебе все принесут!

Я махнул давешнему бою, показав два пальца. Он понимающе кивнул и вскоре уже скользил к нам, неся на руке поднос с двумя блюдами.

– Ты, как всегда, неотразим. – Ольга широко улыбнулась и вдруг как-то загадочно сказала: – Кстати, я тут приобрела кое-какую обновку, хотела бы показать ее тебе. Мы после ужина поедем в твой Посад?

– Хм! Сегодня, я думаю, нам с тобой будет полезнее посетить какой-нибудь тихий уголок на окраинах старой Москвы.

Ее глаза загорелись:

– Правильно! Не хочу, чтобы наши отношения ограничивались только твоей спальней!

Она активно заработала ложкой, методично перекачивая щи из тарелки к себе в рот.

– Кстати, а почему ты никогда не приглашаешь меня в свою спальню?

Ольга затормозила, словно налетев с разбегу на толстое дерево.

– Это… Это не совсем удобно… Сегодня… Нет! Лучше как-нибудь потом. Понимаешь, мои условия жизни не такие свободные, как у тебя.

– Ты ешь, я ведь не про сегодня говорил, а вообще. Мы ведь с тобой уже сколько встречаемся… А я про тебя почти ничего толком не знаю. И гнездышко твое еще не видел.

– Еще увидишь, не спеши!

Она опять улыбалась, хоть чувствовалось, что мой вопрос обеспокоил ее всерьез.

Итак, я уже решил, что сегодня домой не вернусь. Прямо сейчас мы рванем в мотель «На Варшавке». Там мы немного, гм, пообщаемся с Оленькой. Там же на стоянке я припаркую свою «Селесту» на недельку, и там же завтра к полудню исчезнет мой след. Только вот куда он направится после исчезновения? Надо думать.

Перефразируя классиков, можно сказать, что в прежнее время я проводил за рулем если не большую, то наверняка лучшую часть своего времени. Еще в годы учебы в МегаТуре, у меня появились «права», и по настоянию деда (и с его морально-финансовой помощью) я стал счастливым обладателем «хюндая» преклонного возраста, и с тех пор началась жизнь за рулем.

Лишь в годы саперной службы в миссии мне доводилось кряду по нескольку дней и даже недель не садиться за руль. В остальное же время, и особенно после прекращения контракта, я выбегал из дома в шесть-семь утра, возвращался после полуночи и не меньше четырех часов каждый день насиловал баранку рулевого управления, выгадывая секунды на дорогах.

Впрочем, и в годы работы в миссии порулить порой приходилось не мало. Только уже не рулем легковухи, а баранкой КБМ, полубаранкой БМТ, рычагами ИМР[48], а дважды – даже боевым танком. Хоть стареньким, но настоящим. Но все равно этот период можно считать каникулами в моих тесных отношениях с автомобилями. Что вполне логично.

Решение стать сапером было продиктовано желанием продолжить дело деда, который боролся с минами в Афганистане, потом в Приднестровье, первых чеченских. Деда, которого даже в восьмидесятилетнем возрасте большие авторитеты из МЧС приглашали консультировать сложную ситуацию с бомбами, подброшенными в торговый центр «Китай-город» во время обострения двенадцать лет назад.

Я надеялся, что дед обрадуется моему выбору, и было обидно, когда он, узнав о том, разразился гневной тирадой в мой адрес. Он пытался отговорить меня целых дня три, а поняв, что толку от этого нет, начал гонять по матчасти, активно используя свою богатую коллекцию. Правда, он, похоже, до смерти своей так и не узнал, что я самовольно не раз влезал в эту коллекцию еще задолго до того, как он позволил… Да…

И все-таки – об автомобилях. Их было много в моей жизни. Личных, служебных, прокатных, автомобилей друзей и родственников, автомобилей – подарков и собранных из хлама. Все они прослужили мне разные сроки, но о каждом у меня остались добрые воспоминания.

Все личные авто были для меня как любовницы. Я давал им женские имена и ласковые прозвища. Первым был черный «Дайнемик», который повадками напомнил мне одну подружку, от которой позаимствовал свое женское имя «Лека», он прослужил мне три года и пал смертью героя от наезда большегрузной «Скании». Потом была «Нова» от «Мицубиси», которая прослужила дольше всего – семь лет. Но ни одна из машин не вызывала такой гаммы положительных эмоций, как последняя «Ласточка» – «Селеста» от «тойоты». Я не просто полюбил эту машину, но сжился с ней, и временами боготворил ее за массу достоинств, несмотря на несомненно имевшиеся недостатки. И вот теперь с ней нужно будет расстаться. Не знаю, как я смогу прожить без нее даже несколько дней.

Впрочем, скоро расстаться мне придется не только с «Селестой». Эта маленькая, но без сомнения прекрасная женщина, что сидит сейчас напротив меня и улыбается, тоже вскоре уйдет из моей жизни. Пусть ненадолго, но уйдет, исчезнет. Точнее – это я исчезну из ее жизни. Вот ведь какая гримаса судьбы. Только что нашел, обрел ее, и не хочу терять, но должен пропасть для всех, и для нее тоже. Пропасть… Как пережить эту разлуку? А она? Поймет ли она такое мое «коварство»? Или, может быть, рассказать обо всем? Нет, не могу. А почему не могу? Господин Лейбниц сказал, что я должен исчезнуть от всех, пока они не оборудуют мне надежного убежища. Связь мы должны поддерживать только по спецканалу компании, и никто из моих знакомых и родственников не должен знать места моего расположения и планов. Но ведь я могу кого-то предупредить, что исчезну, не так ли? Не скажу, куда и насколько исчезаю, а только предупрежу ее, что должен уехать, и связи со мной какое-то время не будет. И все! Хм! А это, пожалуй, выход. Вот только как сказать ей об этом?

Мы уже парковались возле мотеля, когда в зеркальце заднего обзора я увидел черный «Меркури» с кем-то рыжим за лобовым стеклом, удивительно напомнивший мне машину, стоявшую надысь на Воронцовке.

Опа! Неужто «хвост» за мной все-таки есть и сейчас или у меня глюки? Зачем же они водят меня? Неужто трудно было поставить на «Селесту» какой-нибудь маячок или следить за мной по сигналам из «уха»? Сообщить господину Лейбницу о «Меркури» или ну его на фиг? Пожалуй, пока обождем!

В мотеле я оплатил место на стоянке за два дня вперед и снял неплохой номер на втором этаже, заказав в него ужин на двоих. Потом подумал и присовокупил к заказу две бутылки «Аацы» – хорошего абхазского вина, после чего, сопровождаемый щебечущей Ольгой, проследовал в зарезервированные апартаменты.

Номер был хоть и однокомнатный, но просторный и довольно уютный. Посреди почти квадратной комнаты между окон находилась большая двуспальная кровать, пред которой, ближе к входной двери, возвышался обеденный стол с двумя креслами. Всю правую стену занимала кухня с газовой плитой и высоким холодильником, а по левой располагался большой тиви-экран и масса иных электронных устройств на полочках. Тут же отыскалась махонькая дверь в довольно тесную душевую, правда, никаких признаков туалета я не обнаружил. Типовой проект конца прошлого века. Удобства в конце коридора.

Ничего! Чай, не графья, обойдемся имеющимся. Нам тут не жить, а только провести какое-то время вместе. Вдвоем. А для этого душевая важнее.