Книга Даниэль Друскат - Гельмут Заковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во дворе меня ждали Ирена с Идой. Сначала я подумал, что они хотят попрощаться со мной, но потом разглядел, что Ирена закутана в шаль, а Ида чуть ли не задыхается в своей облезлой шубе, руки она согревала в муфте. Девица явно снарядилась в дальний путь.
«Мы тебя проводим», — взволнованно, словно школьница, прошептала она и даже заговорщицки подмигнула мне.
Вот старуха!
«Лишь бы Анна ничего не заметила».
Онач указала муфтой на освещенные окна зала, там мелькали тени танцующих и в потрескивающей от мороза ночи все еще приглушенно слышалась мелодия «Голубого Дуная».
Я поставил свой сундучок на тачку, которую Ирена вытащила из сарая. Ида вручила мне корзину.
«Дорожный провиант, — шепнула она, — я стащила вино и холодную курицу. — Она вдруг пронзительно рассмеялась, и смех ее прозвучал в ночи зловеще. — Все пойдет за счет Крюгера, ха-ха-ха!»
Чье это там лицо мелькнуло в окне, не Анны ли?
«Открой ворота, Ида».
Мы с Иреной взялись за тачку и двинулись по дороге в деревню, путь нам освещала луна. Ида, волоча на себе свою шубу, засеменила рядом и, чтобы развлечь нас, стала болтать о том о сем, например, что тафта, которую Анна употребила на праздничное платье, не считается дорогой тканью, что она, Ида, предпочитает шелк, что шелк, мол, холодит, да и сам по себе элегантен, но зимой, конечно, шерсть всегда лучше всего.
«Ах мы бедняжки, — сказала она, как обычно, без всякого перехода, — трое в холодной ночи. Святое семейство в бегах».
И она принялась муфтой вытирать глаза.
В этот момент нам действительно показалось, что нас кто-то преследует: позади слышался топот лошадиных копыт, громыханье колес, пощелкиванье кнута. Повозка все приближалась и наконец лихо выскочила на деревенскую площадь. Мы отпрянули в сторону, тень церковной стены прикрывала нас, однако сами мы могли видеть, как повозка замедлила ход и через освещенную лунным светом площадь подкатила к дому Крюгера. Никто и не думал нас преследовать, просто Макс Штефан привез невесту домой. Когда он переносил ее через порог, она смеялась, она умела чудесно смеяться.
Мы пристально смотрели на освещенные окна дома.
«У Макса после земельной реформы осталось пять гектаров, не так ли, Даниэль?» — шепотом спросила Ида.
«Да».
Ида печально кивнула головой и затем сказала:
«А теперь женитьба принесла ему еще двадцать гектаров, лошадей и коров да прекрасный дом. Повезло ему, сел на готовое гнездо. Я от всей души рада за него. — И, тихонько вздохнув, она добавила: — Неприятный человек».
6. В то время нас называли «горе-кооператорами», и все-таки мы утверждали прогресс, ушли-таки вперед по сравнению с крюгерами и прочими хорбекскими единоличниками.
Понадобилось какое-то время, прежде чем мы сумели доказать это, прежде чем у нас, как говорится, тоже завелись деньжата. Гордые сознанием своей власти, мы разместили контору кооператива в Хорбекском замке. Но нашей основной материальной базой была заброшенная усадьба одного зажиточного крестьянина: бывшие владельцы буквально опустошили ее, они обратили все в деньги, даже государственное зерно, и в одну прекрасную ночь со всеми пожитками удрали на Запад. К нам перешли жалкие остатки их имущества, запущенные поля, голые стены усадьбы да целый груз забот.
В ночь свадьбы Штефана, когда мы вступили во двор кооперативной усадьбы, над остроконечной крышей сарая стояла луна и бледные звезды. В их свете каждый предмет резко выделялся на фоне другого, даже чересчур резко. Только теперь мы оценили истинные размеры разрушения: сползшие соломенные крыши, повалившиеся заборы, разбитые стекла окон, покосившиеся двери. У нас было такое чувство, будто мы попали посреди ночи на какой-то населенный призраками двор и табличка с надписью «Светлое будущее» была прибита над входом специально, чтобы посмеяться над нами.
«Вот и пришли».
Я повернул ключ в замке, толкнул дверь, и на нас глянула зияющая тьма коридора.
«Последняя дверь налево, Ида».
Она не решалась войти в дом первая: ей, мол, очень страшно. Тогда вперед пошел я, волоча свой сундучок по темному коридору. Дверь в свою комнату я открыл ногой, замок давным-давно кто-то украл. Я поднял руку к выключателю, и в комнате вспыхнул яркий свет.
«Прошу!
Женщины робко, как бы с благоговением, вошли в комнату. Она была довольно внушительных размеров, но скудно обставлена, и из-за этого казалась, пожалуй, еще более неуютной и холодной, чем на самом деле. С потолка свисала электрическая лампочка, освещавшая мою нехитрую обстановку: кровать с причудливо выточенными ножками и набалдашниками, стол, стул и шкаф, который с одной стороны стоял на кирпичах. Все это имущество мне удалось добыть за смехотворную цену. Ирена с удивлением осматривала жилье и все глубже куталась в свою шаль, словно ей было холодно. Фройляйн Ида, любившая патетические жесты, разглядывала комнату с полувоздетой рукой, будто она находилась в роскошном зале дворца. Онемев от восторга, она наконец растерянно опустилась на стул. Ирена с улыбкой сбросила шерстяной платок и принялась убирать в шкаф мои вещи.
«Ах, господи! — озабоченно воскликнула Ида, — уж лучше бы ты остался у Анны, Даниэль».
«Здесь теперь моя работа и мой дом, — сказал я. — Постойте, сейчас будет уютнее».
Я притащил два сломанных стула и ногами растоптал их у печки на мелкие деревяшки.
Ирена оттеснила меня в сторону, присела на корточки и ловко развела огонь. Вот уже запрыгали потрескивая языки пламени, сейчас мы согреемся.
«Вы написали над входом «Светлое будущее», — грустно произнесла Ида, — а не лучше ли написать что-нибудь другое?»
«Что?»
«Например: вера, надежда, любовь».
Я презрительно рассмеялся, однако Ида упрямо возразила:
«Человек должен верить в бога, иначе он здесь может пасть духом».
Ирена не сказала ни слова, она все еще сидела у печки. Я присел рядом с ней, и мы стали отогревать окоченевшие пальцы. Немного погодя я сказал:
«Помнишь, ты говорила, что все бросишь и пойдешь за мной?»
Она молча кивнула.
«Видишь, как я живу?»
«Я останусь с тобой», — сказала она.
Мы хотели поцеловаться, но на корточках это было неудобно, тогда мы крепко взялись за руки и помогли друг другу встать.
Мне так хотелось побыть наедине с любимой, мое лицо уже тонуло в ее волосах.
«Ида, — с намеком в
