Книга Взлёт над пропастью. 1890-1917 годы. - Александр Владимирович Пыжиков

коллег Э. Лаура, Ф. Аэробса)[1289]. Разница состояла лишь в том, что общественники-экономисты видели устроителями деревни агрономов, статистиков, т. е. так называемый «третий элемент». Программа же Стишин-ского не сбрасывала со счётов земских начальников, освобождённых от судебных функций. Столыпин предполагал делать ставку на специальных комиссаров по крестьянским делам, но затем охладел к идее, отозвав из Госдумы уже внесённый туда законопроект[1290]. Учитывая возвышенное отношение современной историографии к общественности, хорошим тоном является воспевание её представителей. Упоминание же о бюрократах, обязанных в силу устоявшихся клише быть только реакционерами, расценивается как сомнительное, неприличное.

Принятие столыпинского аграрного курса в качестве магистрального инициировало новую расстановку сил в верхах. Эта попытка связана с ключевым соратником премьера — руководителем главного управления землеустройства и земледелия А.В. Кривошеиным. Он решил, что настало время резко повысить вес ведомства, занимавшегося сельским хозяйством. Россия отличается от западных держав: если неземледельческими промыслами в Англии живёт свыше 80 % населения, в Германии — 64 %, во Франции — почти половина, то у нас доля занятых в этих сферах не превышает 25 % от общего количества жителей. Между тем на земледелие как самую крупную отрасль народного труда не обращается должного внимания. Начиная с царствования Петра I мало заботились о системных мерах для её устойчивого развития. До 1837 года вообще не существовало правительственного ведомства, на которое возлагалось бы попечение сельского хозяйства. Учреждение Министерства государственных имуществ, ведавшего казёнными душами, в действительности изменило немногое. После ликвидации крепостничества крестьянские дела сосредоточились в МВД, обременённом массой других функций. Образование в 1895 году самостоятельного Министерства земледелия дало слабые управленческие импульсы[1291].

Начало же масштабной крестьянской реформы знаменует качественные сдвиги в правительственных приоритетах. На повестку дня ставилось преобразование Главного управления землеустройства и земледелия (ГУЗЗ) в полноценное Министерство земледелия. Об этом задумывался ещё руководитель ГУЗЗа в 1906–1908 годах князь Б.А. Васильчиков, но того больше занимала чисто статусная сторона. Когда же у его руля оказался Кривошеин, то дело приняло серьёзный оборот. Речь пошла не просто о создании министерства, а о значительном расширении ведомственного функционала. Вскоре после назначения Кривошеина в правительство поступило письмо из Государственной думы за подписью 32 депутатов; они предложили передать Крестьянский банк из Министерства финансов в ведение ГУЗЗа. Мотивировка: этот важный инструмент втягивается в масштабные землеустроительные работы, а, значит, теперь он более необходим сельскохозяйственному ведомству, нежели финансовому[1292]. Но ограничиваться этим Криво-шеин не собирался, заговорив об учреждении специализированного сельхозбанка, независимого от Минфина. Такие планы он обсуждал со Столыпиным, рассуждая о необходимости взять в руки часть государственного кредита[1293]. Эти новации единодушно одобрил Межведомственный сельскохозяйственный совет, состоящий из людей с мест и возглавляемый активным начальником ГУЗЗа[1294]. По их мнению, правительство обязано пойти навстречу, поскольку указ 9 ноября 1906 года «нанёс страшный удар делу революции»[1295]. Пресса писала: подобно тому, как ранее Минфин успешно вовлекал в свою орбиту разные сферы управления в ущерб другим ведомствам, так ныне такую же роль начинает играть ГУЗЗ[1296].

Прозвучавшие предложения были встречены в штыки финансово-экономическим блоком во главе с В.Н. Коковцовым. Напомним: многие здесь были не в восторге от форсированной земельной реформы, больше склоняясь к аграрной стратегии Плеве — Стишинского[1297]. Непосредственно проекту об учреждении Министерства земледелия никто не противился: штаты, сметы будущего ведомства возражений не вызвали[1298], чего нельзя сказать об инициативах финансового плана. В мемуарах Коковцов отводит немало страниц описанию противостояния вокруг ведомственной принадлежности Крестьянского банка. Кривошеин уверял: эта инициатива принадлежала Столыпину, а он лишь присоединился к ней[1299]. Однако, как свидетельствуют документы, данная затея вызревала ещё в Особом совещании о мерах по укреплению крестьянского землевладения 1905 года под руководством Горемыкина. К примеру, тогда состоялся перевод переселенческого управления из МВД в образованное в мае того же года (под будущую реформу) Главное управление землеустройства и земледелия. Вслед за этим товарищем руководителя ГУЗЗа стал Кривошеин, не только сохранивший за собой переселенческое дело, но и заметно нарастивший аппаратный вес. Нечто подобное намечалось и в случае с Крестьянским банком, когда Кривошеин вскоре оказался (октябрь 1906 года) в кресле его директора. Напомним, созданная в 1883 году, эта государственная структура занималась покупкой дворянских имений с последующей продажей земли крестьянству[1300]. В преддверии столыпинской реформы значимость её серьёзно выросла, тем более что беспорядки 1905–1906 годов сильно напугали помещиков, и те начали избавляться от своих угодий. Если ранее банку ежегодно заявлялось к покупке в среднем 362 поместья общим размером свыше 610 тысяч десятин, то за 1906 год предложения поступили по 6878 имениям площадью 7,6 млн т. е. почти в 13 раз больше[1301].

Крестьянский банк становился распорядителем значительного земельного фонда, который планировалось использовать в соответствии с землеустроительными целями, а его директор превращался в весьма влиятельную персону. Но осязаемые перспективы были заметно омрачены Министерством финансов, где озаботились скорейшей реализацией числившихся за банком угодий, беспокоясь улучшением его финансового положения, «которое далеко не блестяще»[1302]. Для ускорения продаж Коковцов настаивал на децентрализации функций Крестьянского банка через учреждение в регионах комиссий, включавших представителей ГУЗЗа и МВД, причём с правом решающего голоса. Это позволило на местах взамен общих столичных директив получать точные указания по каждому отдельному случаю[1303]. Комиссии были образованы в 22 губерниях с наибольшим сосредоточением земель на банковском балансе[1304]. Однако такой расклад заметно снижал аппаратный вес Кривошеина, поскольку центр принятия решений смещался. Банк находился в ведении Минфина, и рассчитывать на изменение ситуации не приходилось. Выход напрашивался уже давно: в июле 1908 года при содействии Столыпина он встаёт уже у руля ГУЗЗа. После чего, по аналогии с переселенческим управлением МВД, незамедлительно стартует эпопея по передаче Крестьянского банка Главному управлению землеустройства и земледелия. Мы остановились на этом, чтобы показать: именно Кривошеин являлся подлинным вдохновителем и бенефициаром этой затеи. Своё прежнее место работы он стремился поставить «машинкой при землеустроительных учреждениях»[1305]. Кроме того, наделил последние, а значит себя, правом в случае несогласия с администрацией банка изымать соответствующие дела в создаваемое Министерство земледелия[1306].

Кульминация борьбы за Крестьянский банк пришлась на возвращение из совместной поездки Столыпина и Кривошеина по Западной Сибири в конце лета 1910 года. Вскоре состоялось заседание кабинета, где с новой силой прозвучало: разъединённость землеустройства и деятельности банка «едва ли соответствует пользе дела», в чём премьер мог убедиться на сибирском опыте. Учреждение, выполняющее все возможные по землеустроительному