Книга Неистовые сердца - Оливия Вильденштейн

увидимся позже, Лили, — сказала Магена, обходя меня стороной.

Она несколько раз оборачивалась по пути к выходу, её короткие чёрные волосы подпрыгивали вокруг ушей.

— Может быть, мы начнём? — спросил Грегор, указывая на вход.

Я кивнула, и мы вернулись в воздушное поле порталов.

— Выбери один.

Я взмыла на сотню футов в небо, пока не нашла тот, что вёл к лодочному сараю.

— Я должен был догадаться, что ты выберешь этот. Теперь положи на него свою руку.

Я коснулась гладкой поверхности, и моя печать портала вспыхнула, но портал не сломался. Грегор достал из кармана туники золотой жёлудь размером с большой палец.

Прежде чем он смог начать, я подняла руку и показала: «Эйс знает, что я жива?»

— Он знает, что твоё тело осталось целым, но он не знает о твоём пробуждении. Если только кто-нибудь из придворных не отправился в Неверру. Я слышал, твоё присутствие вызвало сегодня утром настоящий переполох.

«Может кто-нибудь сообщить ему, прежде чем вы начнёте возиться с замком?»

— Ты недоверчивая, — он прищёлкнул языком. — Теперь стой спокойно, чтобы я мог приступить к работе.

Я положила руку на портал.

Грегор всегда был самоуверенным. Когда его лоб сосредоточенно наморщился, я взмолилась, чтобы его дерзость была не самоуверенностью, а настоящим мастерством. Он поднёс жёлудь к порталу и потянул за короткий стебель. Из нижней части золотого ореха появился луч. Не луч… проекция. Ярко-розовый узор, который соответствовал клейму на его запястье.

Грегор осторожно повернул крышку, и рамка, заключающая узор, изменилась, изогнулась. Затем он повернул среднюю часть, и рисунок, ближайший к внешней кривой — ещё не круг — изменился. А затем он повернул нижнюю половину, и самый внутренний ряд линий закрутился и застыл. Проекция никоим образом не соответствовала той, что была на моём запястье.

Небо уже начало темнеть, и фейри попытались приблизиться к нам, но Сайлас удержал их. Когда образовалась толпа, Грегор выругался на фаэльском, затем пронзительно свистнул, и полк люционагов хлынул из зала собраний.

— Скажи, чтобы убрали отсюда этих вуайеристов, Сайлас, — рявкнул Грегор, и драка подчинился.

Вскоре мы снова остались одни.

Мои пальцы начали неметь от их инерции, но я не двигала ими. Солнце село, и небо окрасилось в сиреневый цвет. Астриумы появились блестящими полосами, и я изумилась, как будто увидела их впервые.

— Некоторые люди верят, что эти звёзды — духи мёртвых фейри.

Я взглянула на Грегора.

— Некоторые люди… — повторил он. — Не я. Я бы ни поверил в такую глупую теорию.

Я улыбнулась вариффу, который всё ещё крутил и поворачивал, внося малейшие коррективы в каждый винтик. Розовый выступ начинал напоминать мою печать в том смысле, что теперь это был круг. Однако внутри этого круга была россыпь крошечных гравюр, а не пять отчетливых линий.

— Как тебе нравится твой новый дом? — спросил он долгую минуту спустя.

Я нахмурилась.

— Где ты проснулась… это твой новый дом. Королева построила его для тебя.

Он поднял свои карие глаза на моё лицо, но затем снова опустил их.

— Тот, что побольше, рядом с ним, принадлежит ей и Эйсу. Она предложила построить его для меня, но я предпочитаю жить на вершине моего калимбора. Оттуда я смогу лучше следить за Неверрой.

Он коротко вздохнул, и я посмотрела вниз, опасаясь, что круг, которого ему удалось достичь, каким-то образом стал восьмиугольным, но он всё ещё был круглым. Причина, по которой он вздохнул, заключалась в том, что ему удалось создать одну линию.

Одну из пяти.

Капли пота капали с его рыжевато-коричневых бакенбард, стекали по угловатой челюсти.

— Сейчас каждый придворный хочет дом на берегу Розового моря, но Эйс больше никому не разрешает там жить. Вы бы видели, какие состояния готовы заплатить некоторые люди. Я предложил им потратить все эти деньги, отправиться на Таити и снять один из тех роскошных домов на сваях. Гораздо менее жутко, чем проплывать над древней тюрьмой, если хотите знать моё мнение, — бессвязно бормотал Грегор.

Удивительно, но я не возражала. Это занимало мой разум и давало ответы на многие мои вопросы.

— Так, — пробормотал он, когда мерцающие фейские огни начали гаснуть в окнах калимбора.

Неверра собиралась спать.

Я опустила взгляд на розовый узор. Ему удалось сформировать вторую линию.

— Твоя мать хотела тебя видеть, — сказал он после очередного долгого молчания.

Моя мать хотела меня видеть?

Это было впервые.

— Эйс всё ещё держит её взаперти в своей старой квартире. Она просила, чтобы ты навестила её.

Я провела рукой по своим волосам, или, по крайней мере, по тому, что от них осталось. Погладила мягкий пушок. Потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к этой новой причёске. Я не могла припомнить, чтобы когда-нибудь носила свои локоны иначе, чем длинными.

Мои пальцы коснулись одуванчикового клевера. Я вытащила его и покрутила, наблюдая за колеблющимися цветами. Грегор взглянул на цветок.

— Круз был настоящим рыцарем.

Был… Боль пронзила мою грудину. Я прижала цветок к носу и глубоко вдохнула его аромат, и каким-то образом он остудил жгучую боль. Я осторожно убрала клевер за ухо.

С наступлением темноты мир окутывала тишина, и именно по этой причине это всегда было моим любимым моментом дня. Когда я была маленькой, я вылетала из окна в сторону парящего сада дворца и ложилась на мох, чтобы посмотреть на астриумы. Часто я засыпала там, и меня будил мой брат, возвращающийся во дворец в неурочное время, или пыхтящая Вероли.

— Три упали, осталось две, — пробормотал Грегор.

Его голос звучал так, словно он с трудом мог поверить, что ему это удается.

— Когда увидишь своего брата, скажи ему, что я хочу прибавку к жалованью и медаль. Именно в таком порядке.

Я фыркнула, и его губы искривились в улыбке. Подумать только, у Грегора Фэрроу было чувство юмора… Если только он не был серьёзен? Может быть, он действительно хотел медаль и повышение, и в этом случае он был напыщенным ослом. С другой стороны, если бы ему это удалось, я была уверена, что он мог бы попросить моего брата о чём угодно.

Я резко втянула воздух, внезапно осознав, о чём именно он будет просить — об отмене закона, который мешал ему привезти свою дочь и внука в Неверру.

Мой вдох заставил его поднять глаза, а затем он оглядел бескрайнюю темноту. Часовые фейри кружили широким кругом вокруг нас.

Понизив голос до шепота, он спросил:

— Как…

Он украдкой оглянулся. Только Сайлас был достаточно близко, чтобы слышать, но он, казалось, не особенно интересовался нашим разговором.

— Как они?

Медленная