Книга Сердца не покоряют силой - Мария Берестова

Да, принцесса, со всей определённостью, не потеряла сноровки, и по-прежнему могла ударить парой слов так, что не очухаешься.

А вот Эртан подзабыл об этом её таланте, поэтому несколько потерял контроль над собой: его лицевой нерв ощутимо дёрнулся, и голос был язвительными, когда он ответил:

– Заходишь с козырей, да, Рэми? Даже странно, как ты не додумалась угрожать мне войной ещё вчера.

– Давала тебе шанс одуматься, – заявила она со столь возвышенно-пафосным лицом, будто, действительно, полностью владела ситуацией, и жизнь и судьба Мариана и его повелителя всегда находилась только и исключительно в её руках.

У Эртана снова дёрнулось всё лицо. Она выглядела совершенно чужой и непробиваемой.

Тогда он припомнил советы Аркаста – которые, конечно, относились совсем не к этой ситуации, и были припомняты им совершенно неудачно и не ко времени, – и решил сменить тактику. В два быстрых шага он подошёл к ней и настойчиво и властно поцеловал.

Расплата пришла моментально, в виде сильной и жгучей пощёчины: удар такого рода у Рэми был поставлен прекрасно, хотя принцессам и не полагалось позволять себе столь плебейское поведение.

Оттолкнув его, она демонстративно вытерла губы, прошла мимо, обернулась, прожгла его острым ненавидящим взглядом и, не сказав ни слова, вышла.

Потирая пострадавшую щёку, он с философским настроем отметил, что напористая модель соблазнения ему по-прежнему не удаётся.

«Вот почему у Каста всегда получается!» – бурчал он внутри себя, поскольку неоднократно был свидетелем таких вот поцелуев во время супружеских ссор брата.

«Ну, по крайней мере, я попробовал!» – оптимистично заключил он, порадовавшись хотя бы тому, что зашёл так далеко. Больше радоваться-то всё равно было нечему.

Что касается Рэми, то её возмущение невозможно описать словами. Повелев  седлать лошадь, она решила незамедлительно уехать – для начала, в столицу, справиться там о мадам Лесте, вдруг и ей грозят невесть какие враги? Свою основную задачу Рэми сейчас видела в том, чтобы безопасно вывезти их троих из Мариана. Что там будет с войной, репутацией и скандалами, её уже не волновало. Она в этой варварской стране жить не намерена!

Рэми была юна и она была идеалисткой; ей в голову не приходила мысль, что по отношению к шпионам её родная Ниия ничем не отличается от Мариана. Дома Рэми никогда не приходилось сталкиваться с подобной стороной жизни, и она пребывала в блаженном неведении относительно будней контрразведки и службы внутренней безопасности её отца.

Её отъезд Эртан заметил в последний момент. Выйдя на улицу, к ней, он мрачно поинтересовался:

– А ты ничего не забыла, драгоценная? Сказать, например, куда и насколько уезжаешь, нет?

С высокомерным видом Рэми вздёрнула подбородок и ответствовала:

– Повелитель Мариана заверил меня, что в этой стране я свободна ехать, куда пожелаю.

Вежливо приподняв брови, Эртан уточнил:

– Насколько я помню, повелитель Марина ещё отметил, что правила для тебя устанавливает он.

Всё её лицо выразило насмешку; сложив руки на груди, она совершенно его тоном переспросила:

– Заходишь с козырей, да, Эрт? – после этого невозмутимо забралась в седло без его помощи и уже оттуда отрапортовала: – Попробуй меня принудить, и тогда узнаешь. Я уже не та покорная принцесса, которая не способна жить без установленных для неё правил, Эртан. Ты сам сделал меня такой. Я не подчинюсь ни тебе, никому, – пришпорив лошадь, она не стала дожидаться его ответа и сорвалась вперёд бодрой рысью.

Не оглядываясь, поэтому не заметив, что вслед ей он смотрит с откровенным восхищением.

Наверно, Эртан влюбился в неё именно в этот момент – да и сложно было бы, по правде сказать, в неё сейчас не влюбиться. Она, действительно, ничуть не походила на приехавшую в Мариан иноземную принцессу, связанную этикетом, представлениями о приличиях и полным непониманием того, как жить. Она освободилась, и из брони её прежних манер, как клинок из ножен, проглядывала теперь её настоящая личность – яркая, категоричная, непокорная. То, что всю её жизнь в ней подавляли, потому что при ниийском дворе это было в высшей степени неуместно. То, что в ней разглядел отец-король и что ему хотелось сохранить и спасти. То, что сам Эртан в ней даже не угадывал – но теперь, впервые отчётливо увидев, понял, что иначе и быть не могло, и она могла оказаться внутри только такой.

Рэми же, впервые в жизни позволив себе отстаивать себя столь прямо и дерзко, пребывала на кураже. В голову её приходили всё новые и новые колкие фразы, которые она могла бы ему сказать, и всё новые и новые безумные идеи.

Например, можно было бы заключить союз с Элпи! Вот это был бы ход! Наверняка она бы обрадовалась возможности подложить свинью Эртану! Вдвоём они смогли бы вертеть всем Марианом!

В этот сложный момент Элпи казалась Рэми ходячим идеалом: смелая, сильная, играющая только по своим правилам, умеющая вить из собеседника верёвки, твёрдо знающая, чего хочет, и умеющая этого добиваться! Упоенно Рэми представляла, что и она станет такой же, и тоже сможет дерзко угрожать мужчинам кинжалом, щеголять голыми коленками и проворачивать политические комбинации тихим поддакиванием.

Со стыдом вспоминая, как она ещё недавно мямлила и не решалась даже слегка поцарапать его, теперь она воображала, как при следующей встрече прямо в духе Элпи приставит этот самый кинжал к его горлу и потребует… что бы такого потребовать? Фантазия давала сбой, и Рэми решила позже придумать какую-нибудь блестящую остроумную фразу на такой случай, чтобы уничтожить его наповал одной только этой фразой!

Застопорившись на этом витке мыслей, она перешла на другую идею, ещё более блестящую: союз с А-Лерси! В её воображении ей виделось, как она занимает достойное место средь этих интриганов, как они признают её за равную и принимают в свой изысканный круг, а она начинает ворочать большой политикой без малейшей натуги, лишь небрежным жестом отряхивая кончики воздушных дорогих кружев на своём платье.

Далее её мысли приобрели и совсем уж фантастический характер: в мечтах она видела, как ей удалось под своими знамёнами объединить А-Лерси с А-Верпами, и как благодаря их поддержке она захватывает власть в стране и становится основательницей новой династии.

На сладком моменте коронационных торжеств – по пышности не уступающим ниийским – она, наконец, добралась до столицы, так что пришлось прерваться.

Мадам Леста была в порядке – откровенно говоря, настолько в порядке, что даже планировала в недалёком будущем выйти замуж за одного столичного джентльмена, – и знать ничего не знала об истории, приключившейся с Алиссией. С охами и ахами она хваталась за голову и причитала. Обе подруги выросли на её руках, и за обеих она переживала всей душой.

– Я всё устрою, – уверенно заверяла её Рэми, и мадам невольно отмечала, что подопечная изменилась за последние несколько недель разительно.