Книга «Колыбель» Победы - Герман Романов

– Господин генерал, разрешите доложить, – офицер в окровавленной форме ваффен СС, с наспех перебинтованной рукой смотрел на командира 56‐го корпуса испуганно-удивленными глазами. На его белокурых волосах запеклась темно-красной корочкой кровь. – Большевики отбили нашу атаку, группенфюрер Мюльферштедт убит, его тело вынесено…

– Я сам вижу, что отразили, причем с большими потерями для вашей дивизии, – прорычал Манштейн, брызгая слюной и захлебываясь словами. – Сейчас на дворе не времена Ватерлоо или Седана, чтобы ходить плотными построениями в наступление! Да еще с развернутыми знаменами и в полный рост!!! «Психическую атаку» решили проделать?! И что?! Вас же перебили, как куропаток, а потом просто передавили танками! Русские умеют воевать, унтерштурмфюрер, а вы подставились им, забыв, что на войне, сами пошли на пушки и пулеметы. Устроили театр, идиотский спектакль!!!

Манштейн задохнулся от ярости и выдал длинную тираду из заученных русских ругательств, абсолютно непереводимую на немецкий язык. И крайне опасную для него самого – если кто переведет слова, сразу две дивизии СС, включая рейхсфюрера Генриха Гиммлера, станут самыми заклятыми врагами на всю оставшуюся жизнь. Но как ни странно, славянская ругань немного успокоила, словно в ней он выплеснул все то раздражение, что накопилось с момента этой неудачной войны. И несчастливой – теперь он был полностью уверен в словах демона с человеческим обличьем.

– Идите, унтерштурмфюрер, и наденьте каску – зачем демонстрировать храбрость, в наличии которой никто не сомневается!

Проводив эсэсовца невидящим взглядом, генерал снова разразился длинной тирадой ругательств:

– Эти два долбаных болвана своими идиотскими приказами погубили весь мой план! Засранцы! Отличных солдат положили! Зачем создавать такие элитные дивизии из храбрецов, если во главе их ставить тупых баранов, лишь способных блеять дурацкими приказами!

Манштейн был вне себя от дикой ярости, видя ту страшную картину, что развернулась перед ним. И в словах не сдерживался, всячески проклиная на все ряды двух, к счастью, уже убитых тупиц, что по недомыслию фюрера, самого в прошлом по чину только ефрейтора, были, подобно опереточным клоунам, обряжены в генеральские мундиры. Всегда выступал категорически против, как и многие руководители вермахта, против создания ваффен-СС. И не потому, что был настроен против нацистов. Отнюдь – тот приказ фюрера о «комиссарах и евреях» он сам довел до дивизий и приказал захваченных в плен лиц из этих двух категорий военнослужащих неприятеля тотчас и на месте расстреливать, не заморачиваясь процедурой создания военно-полевых судов. И сейчас он находил правильным такое распоряжение и по ним, и по подлым убийцам-партизанам.

– Мерзкая тварь! Ведьма!

Из памяти не выходила девка с лесничества, которая рассказывала о подвигах бандитской шайки, которые десятками создавались большевиками для действий в тылу германских войск. Надо же такому случиться – на второй день ее схватил патруль, переодетую простой селянкой, которая якобы тут искала корову. Манштейн, не колеблясь ни секунды, приказал ее повесить – он сам с первого взгляда узнал ее, да и девка, когда ей набросили на шею веревку, прозрела и стала сыпать проклятиями: «Нас двести миллионов, не перевешаете всех! А ты не переживешь меня, сдохнешь, и скоро! А земли у нас хватит всех фашистов закопать!»

Он не придал ругани значения, с чувством глубокого удовлетворения наблюдая, как девчонка забилась в конвульсиях. Так и надо – любой офицер и солдат вермахта должен немедленно вешать партизан. А ведь хотел поначалу даже отдать ее эсэсовцам, чтобы помучилась перед смертью, но, вспомнив про небольшой долг русскому леснику, приказал тут же привести приговор в исполнение перед толпою согнанных местных жителей. Даже допрос не проводили. Зачем? Девка ведь перед ним сама по доброй воле выбалтывала все о действиях своего отряда!

Проклятиям Манштейн не придал значения, памятуя о известной ему русской поговорке – собака лает, ветер носит! И зря – именно с того часа все пошло не так, как было задумано. Совсем не так, совершенно непонятно для него, ведь все было задумано абсолютно правильно, ведь он никогда не ошибался, планируя наступления.

Удар у 8‐й танковой дивизии не получился – русские просто не дали ей выйти на исходные рубежи для развертывания. Передовой отряд сразу попал в засаду, вынужден был пробиваться вперед, но был отброшен. Несколько атак большевики отбили с легкостью – зенитными пушками, что подбивали его танки с больших дистанций, да артиллерией, что тратила снаряды не жалея. Обычно люфтваффе сразу же разбивали заслон бомбежкой, но сейчас в небе творилось невероятное – большевицкая авиация действовала дерзко и нагло, сама набрасывалась большими стаями, приводя всех в замешательство – откуда красные взяли столько самолетов?!

Силы красных росли, их сопротивление резко возросло, немцы теперь несли жестокие потери. Особенно эсэсовцы по вине своих бездарностей, что командовали этими отличными солдатами. И как тут не метать на их головы громы и молнии. «Генерал» Эйке захватил плацдарм на том берегу Великой, переправил туда целый полк, которому была уготована участь бригады Рауса – русские уничтожили его почти целиком. Погиб там глупец группенфюрер, известный всей армии под кличкой «Мясник» – так прозвали его генералы вермахта за огромные потери собственных подчиненных, которых он просто бросал в лобовые атаки. Видимо, бывший начальник концлагерей рейха не подозревал, что в военном деле есть такой термин, как маневр.

Он только вчера выяснил их силы у Пушкинских Гор – четыре дивизии, причем со старыми знакомыми номерами, то есть собраны самые отборные фанатики, беспрерывно пополняемые резервами большевиков из Ленинграда. Пришлось оставить «Мертвую голову» там – потеряв треть личного состава и половину автотранспорта от постоянных бомбежек, она с трудом удерживала фронт от бесконечных атак красных, что явно показывали намерение перейти реку. Так что одна его дивизия, на которую Манштейн так надеялся, увязла в боях, и выдернуть ее нельзя. Вторая эсэсовская дивизия, так называемая полицейская, только что потерпела жуткий разгром – он просто опоздал на час, а то бы не допустил той идиотской «психической атаки» с развернутыми штандартами и чуть ли не в колоннах. В течение часа лишиться более двух тысяч солдат и офицеров – такие потери в вермахте считались категорически неприемлемыми. Ладно, бригада Рауса погибла от коварства русских, но тут от собственного начальства!

– Герр генерал, радиограмма от генерала Бранденбергера!

– Давайте, – буркнул Манштейн и развернул листок бумаги. Прочитав, поморщился – прорваться через глубоко эшелонированную оборону красных невозможно, две дивизии и противотанковая бригада, а это уже удалось там выяснить у захваченных в плен солдат, с легкостью отбивают атаки. А вот транспортные колонны 8‐й танковой дивизии несут уже ощутимые потери от налетов вражеской авиации.

И что делать?

Над извечным русским вопросом Манштейн думал долго, план обрел черты. Ведь если оборону врага нельзя пробить, то ее надо обойти. И начал быстро отдавать приказы – 21‐й пехотной дивизии демонстрационные атаки, под прикрытием которых танки вывести из боя и направить к Гаури, которую охватить с двух сторон. Оставить добивать окруженных в Жаврах русских (а было и такое название станции на карте) 93‐й дивизии инфантерии, быстро продвинуться с танковыми и эсэсовскими частями (взбешенные потерями солдаты Гиммлера будут наступать яростно) к Острову и деблокировать 1‐й армейский корпус. Делать это без промедлений – радиограммы окруженных пугали, у двух дивизий заканчивались боеприпасы, и сдерживать русские атаки, самим находясь под губительным огнем вскоре станет невозможно. И счет уже идет на часы!