Книга Аромат грехов твоих - Адам Хард

– Я не выйду отсюда без платья в одной рубашке. Это не подобает леди.

Эмили взглянула на меня, ища поддержки. У меня же невольно на лице расплылась улыбка.

Так вот из-за чего все проблемы начались. Пережив пункцию и разрыдавшись, Эмили отказалась покидать процедурную без платья, которое никто не сумел затянуть. И даже авторитет медицинских светил не помог. Судя по всему, Малкольм ее все же пытался уговорить, заходя издалека, но тут явилась я.

– Эмили, докторов необходимо слушаться, – строго произнесла я. – Ты ведь уже большая, должна понимать.

Она нахмурилась.

– Но ведь…

Она повернула голову на графа, посмотрела на него, потом обратно на меня и очень тихо шепотом произнесла так, чтобы только я слышала:

– Его светлость граф обещал, что мы поедем покупать куклу сейчас, но если я буду лежать два часа… то мы не успеем. Все закроется.

Какими все же беспечными могут быть дети. Пока я изводила себя в коридоре, она думала только о новой кукле. Хотя, возможно, так было правильно. Ни к чему ей знать, какую угрозу могла нести процедура.

– Не переживай, – утешила я. – Мы же в столице, здесь магазины работают гораздо дольше, чем в нашем городке.

Еще несколько минут я уговаривала ее улечься на кровать-каталку, не надевая платье. Главным аргументом стало одеяло, которым Эмили накрыли, чтобы ее никто не увидел.

А когда Эмили все же перевели в палату, она очень быстро пригрелась в тепле и уснула.

– Процедура прошла даже лучше, чем мы ожидали, – рассказывал профессор. – Мы выкачали всю лишнюю жидкость и промыли полость антисептиком. Ваша сестра отлично перенесла пункцию, но мы хотим еще немного понаблюдать за ней. Убедиться в отсутствии осложнений.

– Очень живой и подвижный ребенок, – добавил Трондерсом. – Это хорошо, что она уснула. А то, боюсь, два часа покоя слишком много для столь активной особы, которой неожиданно стало легче.

То, что состояние Эмили улучшилось, было видно невооруженным глазом, мне даже показалось, что я увидела на ее щеках прежний румянец. Пока я беседовала с докторами, Малкольм стоял в стороне, хмурился, но молчал, не вмешиваясь, а потом и вовсе ушел куда-то.

Я хотела его окликнуть, чтобы поблагодарить за заботу о сестре, но не могла отвлечься от разговора с врачами. Подумала, что успею сказать ему все позже.

Но когда Трондерсом и Дортмунд ушли, Малкольм так и не вернулся.

Я подошла к девушке-администратору и спросила, не видела ли она графа. Ответ был неожиданным:

– Он покинул клинику около двадцати минут назад.

– Его светлость что-нибудь говорил перед этим?

– Нет, сожалею, баронесса.

Признаться, я расстроилась. Уходя в палату к Эмили, я раздумывала над тем, что заставило его уехать. То, что он вернется, я знала – он ведь обещал сестре, и я была уверена, что граф сдержит слово насчет куклы. Но ведь сейчас мог бы и остаться… Видел же, что я хотела ему многое сказать.

Спустя два часа в палату вернулись доктора, и мне пришлось разбудить Эми, чтобы они провели осмотр. Удовлетворившись ее состоянием, они разрешили нам отправляться домой.

В этот момент я забеспокоилась. Эдриан так и не вернулся, экипаж забрал с собой, а я даже не знала адреса его поместья. Разве что по памяти могла примерно воспроизвести, где оно.

– А где граф? – поинтересовалась сестра, просовывая руки в рукава платья.

– Отлучился, – коротко ответила я ей, так и не зная более конкретной информации.

– Давно? Он вернется? – засыпала она меня вопросами.

– Не вертись, – буркнула я, пытаясь свести у нее за спиной края платья и застегнуть крючки.

Из-за повязки, которую запретили снимать, наряд упорно не сходился. А просить Эмили выдохнуть побольше воздуха казалось бесполезным, она и так была перебинтована максимально туго. В итоге я пыхтела, дюйм за дюймом пытаясь побороть непослушные застежки.

В момент, когда двери палаты открылись, я туда даже не взглянула. Как раз с усилием застегивая очередной крючок, я бормотала себе под нос, что нам бы только до дома добраться, а там я перешью застежки на пару миллиметров к краю. Хотя кого я обманывала, они и так были перешиты много раз, дальше уже некуда.

– Господин граф! – радостно взвизгнула сестра и дернулась ему навстречу.

Уже загнанный в петельку крючок вырвался у меня из-под пальцев и соскользнул.

Я подняла рассерженный взгляд на мужчину и ахнула.

Эдриан стоял в дверях, нагруженный по меньшей мере пятью коробками. Они казались массивными, того и гляди, раздавят внешне худого, хоть и подтянутого графа. Меня, правда, это не обманывало, я-то знала, какая истинная сила таится в его бессмертном теле.

Он вошел в палату, молча сгрузил коробки на кровать и протянул первую из них, ярко-розовую, сестре. Там была кукла, большая, в половину роста Эмили, с чудесным фарфоровым личиком, пышной шляпкой и сияющей золотистой вышивкой на платье.

Сестричка рассеянно замерла, разглядывая подарок. Было видно, что она одновременно рада, потеряна и не знает, как поступить: благодарить, однозначно благодарить, но можно ли открывать подарок прямо сейчас? Или лучше потом?

– С-спасибо, – восторженно пролепетала она, опасливо протягивая руку к коробке.

Дотронулась и тут же отдернула.

Я бы тоже побоялась. У малышки никогда не было таких дорогих игрушек. Да, куклы были, но не такие. Они доигрывала в мои, с блеклыми от времени платьями и стертыми рисунками лиц. Еще в те, что дарил покойный папа. Сестренке же было не от кого получать подобные подарки.

– Держи, – Малкольм помог вскрыть коробку и вытащил чудесную фарфоровую леди. – Не бойся, держи крепче.

И она схватила ее, обняла, прижала к себе так сильно, что сразу стало понятно: сестричка будет с нее пылинки сдувать и спать теперь станет тоже только в обнимку с куклой.

– Эми, – немного осадила ее радость я. – Давай все же застегнем платье, а потом ты будешь играть!

– Хорошо, – сестричка послушно поплелась ко мне, не выпуская из рук чудесный подарок. – Только не дави сильно, а то больно.

– Баронесса, не стоит мучить ребенка, – Малкольм разгреб остальные коробки. – Я, конечно, не знаток детской одежды, но взял на себя смелость и купил это. Здесь несколько размеров, что-то обязательно подойдет.

Я изумленно застыла, а Эмили вновь кинулась к Эдриану.

В коробках оказались два платья и два теплых зимних пальтишка.

– Сейчас холодно, а будет еще холоднее, – прояснил граф. – Хотелось бы избежать повторения болезни и осложнений из-за того, что у юной леди отсутствует подходящая одежда.

Я шумно втянула воздух, приготовилась что-то сказать, но не смогла. Тут же выдохнула. И еще раз вдохнула. Правила приличия твердили отказаться, разум говорил, что подарок следует принять, и он же твердил: Малкольм так хитро и расчетливо подбирается к моему сердцу. Само же сердце млело… Трепыхалось и не понимало, отчего.