Книга В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора - Евгений Сотсков

В этом походе я потерял 17 лошадей. В Эве нам было очень плохо в помещении вроде хижины. Меня так притиснули, что целую ночь я вынужден был держать поднятой мою больную руку. Я дал золотой за связку соломы императорскому конюху. Я разделил ее с Шабо и двумя другими товарищами. Поужинали мы очень плохо — крошечным куском хлеба, наполовину из отрубей и небольшим кусочком мяса; не было даже воды. Сани, брошенные генералом Нарбонном (у горы), подъехали в 11 часов вечера. Конюх, который ими правил, отморозил себе нос и ноги. Трупы замерзших солдат продолжают усеивать дорогу".

"В 4 часа Мюрат выступает, и все войска идут по Ковенской дороге. Императорская гвардия уменьшилась теперь приблизительно до 800 человек. Баварский отряд и дивизия Луазона, к которым присоединилось все депо, составили арьергард, под начальством Нея. Весь отряд этот состоял, в общем, из 2300 человек пехоты и 200 кавалерии, так что "Великая армия" едва доходила до 5000 вооруженных человек, не считая поляков и кавалерии, отправившейся к Олите. Мюрат и Бертье ехали в карете. Вице-король, Даву, Лефевр, Мортье и Бессьер, с остатками своих штабов, следовали пешком или верхом".

11 декабря

"11 декабря 1812 года. Король без свиты отправился прямо в Ковно; в момент его отъезда прибыл арьергард дивизии Луазона, сведенной к 600 человек; за три дня перед этим в Вильно она насчитывала 6000 человек. У этой дивизии не осталось ни одной пушки. 113 линейный полк, — часть ее — состоящая из флорентийцев, поразил меня в этом городе своей выправкой и щегольской одеждой. Я разговорился с сержантом этого полка, удивляясь, каким образом такой многочисленный отряд так быстро растаял. Он мне ответил: "Это очень просто, мы умираем от холода и голода. В нас посылают ядра, мы же не можем отвечать неприятелю тем же, ничего не оставалось, как следовать примеру тех, которые в таком беспорядке прибыли из Москвы".

Этот сержант был в числе тех приблизительно 120 солдат полка, которые до этого дня еще оставались под знаменами.

Арьергард остановился в Эве; я оставался там же до 10 часов утра, надеясь встретить моего генерала. Все время не переставала дефилировать толпа отбившихся от армии солдат, оставшихся позади. Старая императорская гвардия, насчитывавшая в момент отъезда императора (5 декабря) до 1400 человек, теперь вряд ли имела под ружьем больше 800 человек.

Я и Шабо приютились в санях генерала вместе с его поваром, единственным из наших служителей, у которого не было ничего отморожено. Наше беспокойство об участи генерала Нарбонна возрастает в течение дня. Среди жестоких страданий, доставляемых мне моей рукой, я не мог не твердить себе: "Перед нами зрелище величайших ужасов, ничего подобного потомки больше не увидят".

Проехав едва 8 верст, мы услышали казацкую пушку, обстреливающую наш арьергард. Мы остановились в штабе генерала Себастьяни и с восторгом нашли там генерала Нар-бона!"

Оставим теперь на время милейшего адъютанта Кастеллана, наконец-то отыскавшего в суматохе повального бегства своего непосредственного начальника, и поблагодарим его напоследок за неоценимую помощь, оказанную нам в поисках истины.

14 декабря

"Полковник Кайсаров захватил экипаж государственного секретаря, графа Дарю, в коем были найдены всевозможные документы, упакованные в двух тюках".

Интересно, что эти бумаги были отправлены не куда-нибудь еще, а прямиком в Петербург, императору Александру I. Но ни одного приказа об уничтожении (сокрытии) каких-либо ценностей среди них не нашли. Почему? Ведь мы буквально по дням и часам установили, когда и где были спрятаны весьма солидные ценности. А просто так, по стечению обстоятельств, их не прятали, поскольку все в армии (в том числе и французской) осуществлялось только по приказу. Следовательно, все документы, связанные с преднамеренным захоронением вывезенных из Москвы трофеев, были преднамеренно уничтожены. Кем? Зачем?

Да тем же самым Дарю. Неоднократно участниками похода отмечалось, что государственный секретарь несколько раз сжигал какую-то документацию, организуя кострища на привалах от Гжатска до Толочина (то есть до того места, где был издан приказ об уничтожении "2-го золотого обоза"). Кроме того, самим императором в Орше было сожжено большое количество документов, и даже одежды. В Толочине тоже что-то сжигалось. Как говорит народная мудрость: что-то скрывают только тогда, когда есть что скрывать.

Давайте теперь абстрагируемся от событий, происходивших в середине декабря 1812 года, и мысленно переместимся в город Вильно примерно на сто лет вперед. В марте 1910 года в этом городе был утвержден кружок ревнителей памяти старины 1812 года, а уже в апреле была произведена разведка всех операционных путей нашей и французской армий во время Отечественной войны. И это, казалось бы, самое невинное дело привело к открытию еще одного нешуточного клада, связанного с нашествием Наполеона. Расскажем и об этих сокровищах.

Сокровища Рундале

Для удобства военной разведки территория Виленского военного округа была разбита на 34 участка, на которых работало 42 офицера. Офицеры эти собрали обширный материал, заключающийся в 34 журналах работ со всевозможными приложениями: рисунками, планами. Старожилы исследуемых мсст со слов своих отцов сообщили очень много интересных и ценных преданий о событиях 1812 года. Один из офицеров, капитан В. Жамов, приехав в замок Руэнталь (Рундале), был любезно встречен управляющим имением графа Шувалова, господином Дубинским. Жамов осмотрел замок, парк и имел беседу с управляющим. По словам последнего, дет 20 тому назад приезжали в Рундальский замок прусские офицеры и раскапывали то место, где предположительно была зарыта прусская военная касса, но ничего не нашли. Возможно, они копали не в том месте?

Капитан Жамов хотел было осмотреть весь замок, но это оказалось невозможным, поскольку шли приготовления к приезду хозяев. В парке, возле замка, была сложена куча ядер, оставленных здесь прусскими артиллеристами при отступлении. Нижние ряды составляли 24-фунтовые ядра, а верхние ряды — 16-фунтовые.

История появления прусских офицеров в 1890 году в Рундальском замке связана с тем, что в эти годы прусский генеральный штаб начал разбирать архивы 10-го корпуса маршала Макдональда. Был разобран архив прусских генералов: Йорка, Клейста и Массенбаха, которые командовали прусскими войсками осенью 1812 года. В те же годы (1890–1895) прусский генеральный штаб собирал при помощи местных священников сведения о памятниках кампании 1812 года в окрестностях Риги, Баусака и Елгавы. Пасторы костелов послали в Германию точные выписки из церковных книг и записи своих предшественников о различных эпизодах той войны, вызвавших у них удивление.

Прусские офицеры приехали в замок, имея на руках документы, в которых указывалось место, где была зарыта воинская касса. Казна прусского корпуса была рассчитана на 18 000 человек. В ней концентрировалось жалованье офицерам, солдатам, деньги на содержание лошадей и другие воинские нужды. Казна была в золотых и серебряных монетах, дукатах и гульденах. Если даже предположить, что на одного человека приходилось всего по десять монет, то примерно общий вес прусской казны составлял как минимум 2 тонны.