Книга Последние битвы Императорского флота - Олег Гончаренко

По сведениям перебежавших рабочих, выяснилось, что в Москве были очень недовольны бездействием местной военно-морской власти. Она не вела активных боевых действий против белых и британцев, и тот, кому были поручен план разработки морских операций, некто товарищ С. Е. Сакс, член коллегии Народного Комиссариата по морским делам, не проявлял должного усердия. Это означало, что он не мобилизует под угрозой расстрела морских «спецов» и спокойно дожидается, пока восстановленная флотилия белых сама начнет войну на море против красных кораблей.

На смену бездействующему Саксу ожидалось прибытие «самого» Раскольникова в сопровождении бывшего кадрового офицера императорского флота капитана 2-го ранга Василия Михайловича Альтфатера, считавшегося у белых за свою ревностную службу большевикам изменником и негодяем. Один из знавших его сослуживцев отмечал в своих воспоминаниях: «…Интересно отметить, что для оказания помощи по приготовлению к смотру сам себя командировал в наш штаб капитан 2-го ранга Альтфатер из штаба Северного фронта. Убеждения этого офицера были в то время до такой степени „монархичны“, что никому бы и в голову не пришло, что этот самый Альтфатер в будущем сделается одним из самых „сознательных“ сторонников большевиков». Приезд Альтфатера на Каспий не состоялся по вполне обыкновенной причине. Он умер 20 апреля 1919 года в Москве от склероза венозных сосудов сердца и был погребен после отпевания по лютеранскому обряду на Новодевичьем кладбище в Москве.

Так, путем опроса перебежчиков в штабе флота постепенно выяснились и некоторые другие фамилии возможных будущих противников белого морского отряда на Каспии.

К большевикам перешли служить капитан 2-го ранга Унковский, Георгиевский кавалер и бывший преподаватель артиллерийского класса в Кронштадте, а также прежний флагманский артиллерист Черноморской минной бригады старший лейтенант В. Б. Ловенецкий, и даже старший лейтенант Гвардейского экипажа Г.П. фон Рейер.

Эти сведения можно было легко прочитать в приказах, доставленных проверенными людьми из Астрахани. Согласно доставленным данным, сын полного адмирала Сиденснера, Александр Сиденснер, еще совсем юный мичман, командовал у большевиков на Каспии отрядом быстроходных катеров.

Читая местные большевистские газеты, некоторые чины штаба капитана 1-го ранга Аполлинария Ивановича Сергеева ловили себя на мысли, что и не подозревали о том, как нравственное разложение глубоко проникло в среду русской морской среды, и это угнетало их. Было понятно, что борьба предстоит ожесточенная, ибо на противоположной стороне, помогая большевикам, встали их вчерашние однокашники, товарищи по службе, начальники…

Со временем в Петровске техническим специалистам отряда капитана Пышнова все же удалось получить в свои руки два-три паровых катера разных размеров; самым большим и исправным под названием «Петровск» был поставлен командовать старший лейтенант Роберт Эдуардович фон Вирен — храбрый и исполнительный офицер.

Сама петровская гавань была довольно обширна и умело оборудованна. Первый выход оттуда судов Каспийской флотилии состоялся при ясной погоде.

Участник выхода вспоминал, что в тот день дул умеренный ост, что для самого выхода из гавани было не особенно благоприятно. Пришлось тратить время на лавировку.

Командиры судов просили начальника флотилии приказать пароходу, шедшему как раз очередным рейсом к острову Чечень — ближайшей цели похода, вывести их на буксире до точки поворота. Приказание Аполлинарием Ивановичем Сергеевым было отдано.

Суда вытянулись из гавани и под малыми парусами ожидали своего конвоира с целью принять от него буксиры. Пароход заставил себя ожидать довольно долго, вследствие чего эскадра, не умевшая еще держаться соединенной, понемножку растянулась.

При легком восточном ветре корабли эскадры шли в двух стройных и четких колоннах. В голове правой колонны шло судно капитана Пышнова. Шхуны имели на буксирах щиты для стрельбы в цель, причем правая колонна стреляла по щитам левой и обратно. С ними шел и катер «Петровск» под командой лейтенанта Р. Э. фон Вирена. Первый переход флотилии оказался очень хорош; люди уже несколько освоились с парусным плаванием, и шхуны держались в строю гораздо лучше.

К вечеру эскадра стала на якорь во вместительном Брянском заливе.

С этого времени она была почти отрезана от своей базы в Петровске и предоставлена самой себе. Залив был очень мелководным, и «Петровску» пришлось остановиться далеко на взморье. По своей осадке он не мог подходить близко к берегу, а потому был бесполезен. Вдобавок возникал вопрос о пополнении его запаса топлива. Не имея понятия о границах, в которых появляются неприятельские суда, командир эскадры установил очередное дежурство шхун, личный состав которых не имел права отлучаться на берег; на ночь дежурный корабль выходил к выходу с рейда с постоянными дежурными у пулемета.

Судам были розданы секретные опознавательные сигналы на случай приближения опасности — сигнальные ракеты.

В это вечернее время один из вахтенных доложил по команде, что видит слева по носу какой-то холм или бугор. Командующий эскадрой навел бинокль в указанном направлении. Офицеры со шхун внимательно следили за приближающимся неясным объектом. Ко всеобщему удивлению, «бугор» не только двигался: не успела раздаться команда убрать фонарь вниз, как со стороны «бугра» прогремел пушечный выстрел. Командир эскадры решил продолжать движение, рассчитывая, что враг потеряет в темноте корабли и таким образом можно будет избежать боя. Но надежды не оправдалась. Неприятельский пароход повернул и лег одним со шхунами курсом, продолжая не только стрелять по ним, но и постепенно обгоняя. Вероятно, врагу были хорошо видны ночью белые андреевские брейд-вымпелы. Все люди на шхунах были на ногах и взялись за винтовки; понимая, что состязание немногих пулеметов с орудиями большевистского парохода не давало почти никаких шансов, командиры белых судов не приказывали открывать огонь.

Между тем артиллерийские выстрелы вкупе с пулеметными очередями с неприятельского парохода все учащались, и он стал заходить с носу флагманской шхуне эскадры, преграждая ей дальнейший путь. Один из добровольцев, гимназист Ливанисов, сын артиллерийского кондуктора, подполз к командиру флагманской шхуны и сообщил что ранен в ногу, прося разрешения спуститься вниз. Больше раненых моряков со стороны белой эскадры не было, но на всякий случай командир шхуны решил повернуть на обратный курс. Его маневр был повторен всеми остальными, и таким образом флагманская шхуна оказалась концевой. Неприятельский пароход вновь пошел вдоль правого борта флагмана, обгоняя отряд; огонь его становился все плотнее. Тогда флагманский корабль повернул еще раз, рассчитывая с попутным ветром увеличить свой ход. Это движение было опять повторено всем отрядом, и он стал уходить от неприятеля строем фронта.

Пароход противника тотчас пошел за шхунами, продолжая стрелять из своего носового орудия. Он заметно приближался, а линия белых судов начала расстраиваться, и худшие ходоки стали отставать. Особенно плохо приходилось командиру шхуны по фамилии Мелькоманович: его судно, нагруженное мешками с провиантским грузом, заметно отставало. С целью увеличить ход экипаж начал выкидывать мешки за борт, но скорость оставалась прежней, и вскоре с парохода донеслась по адресу шхуны обычная ругань и приказание убрать паруса.