Книга Добрые и сильные - Татьяна Рубцова

— А что с твоей машиной? На ней другой номер, — продолжала говорить Лина, садясь на переднее сидение так, чтобы был случай блеснуть коленками, бедрами, икрами.

— Это другая машина.

— А что с той?

— Разбил. Какая тебе разница, — Володя сел на свое место и хлопнул дверцей.

— Ну, ты же мой муж.

— Твой муж, по-моему, Масляков.

Машина тронулась, вся передернувшись, и Лина брезгливо скривилась.

— Я с ним разошлась. К счастью, наш брак с ним мы не зарегистрировали.

— А со мной ты развелась.

— Ну, Володя, будь же мужчиной. Сильным и добрым. Сейчас это становится модным.

— Лина, давай, я отвезу тебя в гостиницу.

— Разве только сам будешь за нее платить. Я — на мели.

— Я не так богат.

— Ну да. Ты же мент. Не везет мне с мужиками. Кстати, как ты тут жил без меня?

— Лучше, чем с тобой.

— О женщинах, я конечно, не спрашиваю. На такую рожу даже от великого голода никто не клюнет. Разве только уличная проститутка.

— Вот именно.

— Боже, Медведев, неужели ты так низко пал?

— Почему? Я же не продаюсь, как некоторые.

— На что ты намекаешь? На Федорова? Или на Маслякова? Да они, если хочешь знать, самая дешевка.

— Меня это не касается.

Медведев не стал загонять машину в гараж, а оставил ее возле подъезда, вышел, и, достав сумку, включил сигнализацию.

— Да такое старье никто не тронет, — проговорила Лина, опять поправляя ремень, но уже без лишних телодвижений. — Этот подъезд? А то я забыла.

— Этот.

Медведев понес сумку, следуя за женщиной и совсем не глядя на нее.

Виктор был уже дома. Он выходил из туалета, когда увидел входящую Лину, а за ней — своего младшего брата.

— Так. Что это значит? — со звенящей злостью спросил он.

— Ну, во первых, Витя, здравствуй. Будь воспитанным мальчиком.

— Володя? Что это значит?

— Так получилось, Вить.

— А зачем ты притащил ее домой?

— Вить…

— Зачем ты притащил домой эту…

— Дети, — делая вид, что не слышит, Лина заулыбалась самой лучезарной улыбкой, отбросила к спине сумочку и стремительно шагнула к Насте с Никитой.

Но Настя, выйдя из комнаты, отшатнулась к стене, и мальчик прижался к ней. Лина хотела было его поднять, но он завертелся, заплакал и стал отталкивать мать обеими руками.

— Так, — Лина выпрямилась и резко обернулась. — Это вы настроили против меня моих детей? Ты, Витя, только ты способен на это. Мой дурак даже не додумается до такой пакости.

— Сумасшедшая дура, — рявкнул Виктор. — Да они же не слепые! Раз ты их бросила, руки они тебе будут целовать за это, что ли?

— Сволочь. Мудак поганый! Володя, пойдем из этого дома. Ноги моей здесь больше не будет.

— Володя, если ты уйдешь с этой… ты мне больше не брат.

Володя смотрел на одного, на другого, совершенно потерянный.

— Ты меня бросишь? Володя? Мы же прожили с тобой целых семь лет. Семь лет я терпела тебя, сносила от тебя все и родила тебе дочь.

— Ну вот что, Володька, как хочешь, а убирай ее от сюда. Или я за себя не ручаюсь. Настя, марш к себе. Ника не забудь.

— Мне некуда идти. Давай, Вить, твори свое черное дело. Выбрось своего брата и его жену на улицу, на ночь глядя.

У Виктора глаза горели, как у быка на арене. На кашель за спиной он яростно обернулся, увидел Валю и Максима и рявкнул:

— Марш по комнатам. Цирк увидели? Шлюха пришла на дом?

— Гондон. Тебе ли говорить! — закричала Лина.

Володя резко схватил жену за локоть.

— Пошли, — велел он.

— Куда?

— Придумаем.

— Подожди, — окрикнул его Виктор, и Володя замер. — Стой здесь.

Виктор ушел, а Лина, посмотрев на своего бывшего мужа, спустила дорожную сумку, которую поднимала с видом укора. Она надеялась на лучшее, и увидев возвращающегося Виктора, вся подалась к нему. Тот держал в руке деньги и протягивал брату, обходя ее, как кучу навоза.

— Вот, Володя, здесь десять штук.

— Российскими, — тихо и разочарованно протянула Лина.

— Устрой ее где-нибудь. А там пусть сама выкручивается.

— Спасибо, — Володя взял деньги и положил их в карман.

— Без обиды?

— Без обиды.

Виктор хлопнул брата по плечу, тот его — по руке, и Володя, взяв дорожную сумку Лины, вышел за дверь.

Он привез ее в квартиру, принадлежавшую управлению и рано утром увез на дачу, а днем, между делом нашел квартиру, сдаваемую через риэлторную контору и, внеся задаток, привез женщину туда. А вечером, позвонив брату, приехал к ней, приехал, потом что она была когда-то его женой, потому что ему нужна была женщина, и потому что она позвала его. В постели она умела стать единственной и неповторимой.

Прожил он с ней неделю. На выходные даже привез Настю и Никиту, а сам взял из детдома Егора и уехал с ним к брату. А в понедельник, вечером, вернувшись пораньше на съемную квартиру и отперев дверь вторым ключом, увидел Лину и незнакомого мужчина, сползавшего с дивана на разбросанную кучу одежды.

Побелев от бешенства, Медведев развернулся и быстро вышел, хлопнув дверью.

— Так, — проговорила Лина, без спешки поднимаясь с дивана. — Мужа я из-за тебя потеряла и, теперь уже, окончательно, так что следующая плата за квартиру за тобой.

А Володя приехал к брату.

— Вот и кончилась моя семейная жизнь, — сказал он, и в голосе его чувствовалась грусть.

— Брось, Володь, такую жену, знаешь, при Петре Великом заживо бы закопали в землю.

— Сейчас нет Петра Великого.

— Вот и жаль.

— Не знаю, — Володя снял куртку и прошел в гостиную, сев в кресло.

Настя и Никита облепили его: девочка, приседая на подлокотник, а мальчик — оседлав колени.

— Можно подумать, что любишь эту стерву.

— Не надо при детях, Вить.

— Пусть знают, кто есть кто. А то еще сманит куда-нибудь.

— Ей некуда.

— Вот и прекрасно.

— А где Валя с Максимом?

— Валя поехала к сестре, а сын все у Радика с Ксенией торчит, так и найдет себе местечко в Останкино.

— Ну и хорошо.

— Кстати, твоя Алина кажется, в отпуск собирается, точно не знаю, Макс что-то говорил вчера, после твоего отъезда.