Книга Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха - Валерий Карышев

Семнадцатого января 1997 года, в 10.52, во время планового обхода режимного корпуса № 1, дежурный наряд режимной части остановился у двери камеры № 115 первого корпуса. Во время осмотра в камере был обнаружен обезображенный до неузнаваемости труп подследственного Нелюбина О.Н., 1965 года рождения, уроженца города Кургана, обвиняемого по статье 209 (бандитизм).

В тот же день по факту убийства было возбуждено уголовное дело. Тщательный обыск в камере ничего не дал. Судебно-медицинская экспертиза установила, что смерть Нелюбина О.Н. наступила вследствие множества черепно-мозговых травм. Были допрошены все семьдесят пять человек, находившихся в тот момент в камере. Как и следовало ожидать, большинство арестантов ушли в глухой «отказ»: мол, ничего не видели, ничего не знаем. Вроде бы после отбоя была какая-то потасовка, но больно уж спать хотелось, чтобы отвлекаться на такие мелочи.

Правда, подследственный Лесцов А.В., обвиняемый по статье 105 (убийство), охотно признался, что именно он убил Нелюбина. Мол, понимаешь, гражданин начальник, эта гнида себя слишком крутым посчитала, традиций и законов наших не признавала да еще какие-то свои права начала качать. Да и не хотелось его валить, просто думали проучить, да только случайность вышла: я ему кулаком в челюсть приложился, а он своей поганой переносицей о перегородку «шконок» ударился и враз отрубился. Так что давайте возбуждайте уголовное дело, как и положено. На мне и так два трупа, все равно «вышак» светит с автоматической заменой на пожизненное заключение на острове Огненный (искусственный остров на озере в Белозерском районе Вологодской области. Здесь содержатся преступники, приговоренные к смертной казни, которая заменена на пожизненное заключение. — Авт.), так что одной «мокрухой» больше, одной меньше… Не прибудет, не убудет.

В тот же день, 17 января 1997 года, в санчасти «Матроски» скоропостижно скончался еще один лидер курганской группировки, Павел Зелянин. По утверждению врачей, Зелянин умер от сердечного приступа — медицина была бессильна. Даже беглый просмотр медицинской карточки подследственного свидетельствовал, что покойный никогда не жаловался на сердце.

После обязательного вскрытия тела были переданы родственникам покойных. После выполнения всех формальностей труп Нелюбина, помещенный в цинковый гроб, отбыл в родной Курган, где авторитета и похоронили на лучшем городском кладбище. Тело Зелянина для похорон перевезли в Архангельск.

Рядовые исполнители, так называемые «пехотинцы», не подозревали о том, кто же способствовал стремительному взлету и столь же стремительному краху курганской группировки. Им грозят сроки от пяти до пятнадцати лет лишения свободы — преимущественно по 209-й (бандитизм) и 105-й (убийство) статьям Уголовного кодекса. По утверждению некоторых очевидцев, недавно освободившихся из тех сизо, где находятся курганские, им приходится там очень несладко.

А «компетентные органы» с чувством глубокого удовлетворения отрапортовали о разгроме самой беспредельной и кровавой оргпреступной группировки в истории столичного региона.

И столичная братва, и муровцы, и руоповцы, и работники прокуратуры единодушны во мнении: еще ни одна бандитская бригада не наводила в Москве такого ужаса, как курганская.

Однако никто до сих пор не может вразумительно объяснить: почему обыкновенные провинциальные ребята так быстро превратились в Москве в «королей беспредела»? Почему эту группировку так долго терпели в столице? И наконец, главное: почему и Солоник, и Зелянин, и Нелюбин так и не дожили до суда?

Ответа на эти вопросы нет и, видимо, не будет.

Подлянка

Александр сидел на краю стула в кабинете следователя и слушал, как тот зачитывал последние строки прокурорского постановления — взять под стражу и направить в сизо 48/1.

— Возьми ручку и распишись вот тут, — следователь протянул Александру постановление, — что ознакомлен с документом.

— Вы же обещали, что меня не арестуют! Я же вам поверил, признался во всем! Вы же гарантировали, что до суда я буду под подпиской! — сказал Александр.

Следователь, внимательно взглянув на него, ответил:

— Да, обещал. Я ходатайствовал за тебя, но прокурор не поддержал… Я его уговаривал, но он — ни в какую. Говорит: «Раньше привлекался, на путь исправления не встал — значит, арест!» Что я мог сделать? К тому же он сейчас как никогда зол на угонщиков, к нему недавно кто-то в машину залез. Он прокурор, ему и решать.

Я всего лишь следователь… Но не волнуйся, может быть, на суде получишь минимальный срок — суд должен учесть, что у тебя молодая жена и годовалый ребенок. Обязательно учтет!

— Поймите, я ведь никогда в тюрьме не был! Я не выдержу там. Меня убьют, изнасилуют… — говорил Александр.

Но следователь его не слушал. Он нажал на кнопку вызова, в комнату вошли конвоиры.

— Лазарев, пошли! — обратились они к Александру.

Следователь опустил глаза и начал внимательно изучать какие-то бумаги, лежащие перед ним на столе.

Александра вывели в коридор. Он спустился со второго этажа отделения милиции на первый. Конвоир подвел его к железной двери, открыл засов.

Александр вошел внутрь. Это было что-то вроде милицейского ИВС[5] — комнатка площадью метров шесть. Окна в ней не было, горела тусклая матовая электрическая лампа, закрытая металлической сеткой. Стены были окрашены в темно-зеленый цвет. В комнатке не было никакой мебели. Александр заметил небольшое возвышение, на котором арестованный мог сидеть или лежать. Он тут же опустился на него и обессиленно прислонил голову к холодной каменной стене…

… — Ну вот и приехали, — сказал конвоир, вталкивая Александра в камеру, где уже находилось около шестидесяти человек.

Александр молча вошел внутрь.

— О-о, какой хорошенький, — произнес здоровенный парень, слезая с верхних нар. — Что ты так скромно входишь — не здороваешься с братками?

— Здравствуйте, — медленно произнес Александр.

— Нет, так никто не входит, — продолжил парень, подойдя к Александру вплотную. — Как зовут-то?

— Александр.

— Шурочка, значит? — обрадовался здоровяк. — Судя по тому, как в камеру входишь, ты в первый раз к нам приехал?

— В первый, — неохотно подтвердил Александр.

— А за что?

— Машину угнал.

— Какую? — заинтересовался еще один, совершенно лысый.

— «Девяносто девятую».

— А цвет, цвет какой?

— Мокрый асфальт.

— Так ты же мою тачку угнал, сука! — вдруг рявкнул лысый и, подмигнув первому, сказал: — Придется тебе за это отвечать, сучонок!

— Почему же вашу? — запротестовал Александр.