Книга Запрещенный угар - Алексей Лютый

— Мама моя, ридна Украина, гляди, какие они ж все умные! — фыркнул есаул.

— И что вы предлагаете? — не обращая внимания на Миколу, спросил старшина у Штольц и Зибциха. Оба в ответ лишь пожали плечами.

— Я погорячился. Они не умные. Они тупые, — вновь встрял в разговор Пацук и, прежде чем на его оскорбление отреагировали, пояснил: — Да все же очевидно! Ждите меня здесь и смотрите. Сейчас я сделаю все, что нужно.

— Может быть, не стоит его отпускать одного? Дров наломает, — предположила Сара и, уткнувшись в возмущенные взгляды сослуживцев, потупилась. — Да ладно вам. Это я просто так сказала. Я и сама знаю, что он умный парень…

Услышь такое Пацук, он, наверное, поперхнулся бы и напрочь забыл, что именно собирался сделать. Однако к тому времени, когда Штольц закончила свою фразу, есаул уже находился в грузовом трюме и, схватив в каждую руку по ящику «Столичной» водки, бросился в переходный отсек. Ну а когда «икс-ассенизаторы» увидели есаула снова, он уже во весь дух мчался к разделившимся на два лагеря маммидам.

— Эй, вы! — на ходу завопил Пацук, привлекая к себе всеобщее внимание. — Слушайте сюда. Теперь говорить буду я.

Сказать, что Пацука встретили аплодисментами, конечно, нельзя. Однако его появление приковало к себе всеобщее внимание. И не столько от того, что «одноглазый чужак» заговорил на родном для аборигенов языке, сколько потому, что в руках у Пацука были два ящика водки. Пара десятков маммидов сразу пустили слюни на волосатую грудь, еще у сотни начали трястись руки, а остальные вывернули карманы, тщетно надеясь, что где-нибудь в складках завалялся килограмм-другой золота. Ну, или десяток бриллиантов по сорок карат. А Микола, не обращая внимания на горестные и страждущие взгляды аборигенов и их тяжелые вздохи, вплотную подошел к провокатору, подбивавшему слушателей на беспорядки.

— На, — предложил он, протягивая аборигену бутылку водки. Тот облизнулся.

— Мне нечем заплатить, — после секундной паузы проговорил маммид.

— Не-ет! У тебя есть чем заплатить за бутылку. И я сейчас тебе это докажу, — фыркнул есаул и повернулся к толпе. — Вам говорили, что все чужаки, кроме ваших «хозяев», плохие? — Утвердительные возгласы и яростное мотание шевелюрами в ответ. — Вам говорили, что все, кроме них, несут зло? Вам вбивали в головы, что эти «хозяева» ведут справедливую войну, а их враги готовы сожрать весь мир?.. А теперь ответьте, мы что-нибудь сделали вам плохого?

— Не-е-ет! — дружный рев с одной стороны и вялый вопль с другой:

— Вы нам зубоскала не отдали!

— А кто сказал, что зубоскал принадлежит вам? — резко повернулся Пацук к провокатору. — Мы его поймали, и он наш. Разве есть в ваших законах такое, чтобы кто-нибудь мог отобрать у охотника его добычу? — Снова крики «Нет!». Пацук кивнул головой и продолжил: — Вы просили показать вам зубоскала?.. Мы его показали. Вам говорили, что мы хотим уничтожить вашу планету?.. А разве не вы стали убивать единственного зубоскала, пойманного за всю историю вашего мира?.. Вам говорили, что ваши «хозяева» хотят защитить вас от нашего нашествия?.. Это бред! Слушайте меня. Сейчас ваши лучшие сыны сидят в казармах, готовые пойти в бой. Они отличные ребята и прекрасные воины, но все обречены на смерть. А все потому, что воюют за неправое дело. — Есаул выдержал паузу, предоставляя аборигенам возможность переварить услышанное. — Скажите, что сделают ваши правители, если кучка наглецов поднимет бунт?.. Правильно, подавят его. Вот и те, кто называет себя вашими «хозяевами», восстали против законной власти. Но мы не торопимся их убивать. Мы даем шанс им и вашим сынам осознать неправильность этого поступка. Мы готовы их всех простить и отпустить с миром. Мы готовы позволить вашим сородичам вернуться домой и жить прежней, свободной жизнью. Разве после этого мы злодеи?

— Не-е-ет! — рев полупьяной толпы был еще громче. Провокатор на этот раз не нашел, что возразить Пацуку. Есаул ухмыльнулся.

— А теперь ответьте мне на последний вопрос. Разве без «хозяев» вам жилось плохо? Разве вам нужно, чтобы кто-то распоряжался вашими жизнями и судьбами ваших детей? — поинтересовался Микола, и ответ толпы в комментариях не нуждался. — Так вот, мы ничего не просим у вас. Живите так, как считаете нужным. Распоряжайтесь своим миром так, как вам хочется. Ну а если не хотите погибнуть вместе с паршивыми мятежниками, гоните к зубоскаловой матери все этих «хозяев»… Я все сказал!.. А теперь в знак нашей дружбы предлагаю каждому подойти сюда и выпить по глотку водки. Традиция у нас такая. — Ревущая от восторга толпа рванулась вперед, но Микола вскинул вверх руку, и все застыли. — В очередь, сукины дети! В очередь. — И, окинув взглядом толпу, активизировал рацию: — Репа, принесите мне еще водки. Похоже, двумя ящиками тут не обойтись.

— Подожди, — прежде чем Пацук откупорил первую бутылку, обратился к нему провокатор. — Ты же сказал, что покажешь, чем я могу заплатить за водку.

— А я и показал, — пожал плечами есаул. — Вот тебе бутылка, и отныне ты назначаешься полномочным политагитатором Земли на вашей планете. Я тебе оставлю еще пару ящиков, а ты должен будешь ходить из города в город, рассказывать, что здесь произошло, и говорить всем, почему не нужно больше помогать «хозяевам». Договорились?

— Без базара! — обрадованно рявкнул вновь назначенный политагитатор.

— Да мы все ему поможем! — тут же раздался крик из толпы, поддержанный дружным одобрительным ревом.

— Вот и все, а вы боялись, — заявил Микола по рации. — Водку мне кто-нибудь несет?

Через минуту люк переходного отсека корабля землян открылся, и оттуда выбрались наружу Шныгин и Кедман. Каждый из вновь прибывших нес в руках по ящику водки, и аборигены, не слышавшие переговоров Пацука по рации, встретили их восторженным воплем. Оба «икс-ассенизатора» поставили ящики с водкой около есаула, застывшего в позе вождя вселенского пролетариата. Старшина хлопнул Пацука по плечу и заявил:

— Отныне и вовеки веков носить тебе, Микола, титул главного бунтаря, заговорщика и организатора восстаний. Аминь!

— А вы учитесь, пока я жив, — буркнул Пацук и повернулся к толпе маммидов. — Все, можете подходить по одному!

Раздача, а точнее, разлив водки в подставляемые аборигенами емкости занял достаточно много времени. Поначалу Пацук никому из спецназовцев не позволял прикасаться к бутылкам и делал все сам, но примерно через час ему эта забава изрядно надоела. Миколу сменили старшина с Кедманом, а затем и Сара с Гансом. А за процессом бесплатной раздачи спиртного с тоской в глазах не отрываясь смотрел Хаарм, которому в этот момент продать хоть каплю алкоголя было бы невозможно. Когда стало темнеть, очередь маммидов около импровизированного стола раздачи ничуть не уменьшилась. С корабля в руки или, точнее, в пасти аборигенов перекочевало уже около десятка ящиков водки, и лишь когда пришла очередь одиннадцатого, Зибцих заметил маммида в оранжевых штанах, которому уже наливал.

— Ребята, кажется, нас тут за дураков держат! — объявил он по рации. — Тут один кекс решил заправиться по новой. Рожи у них одну от другой не отличишь, а вот штанишки его я запомнил.