Книга Полторы минуты славы - Светлана Гончаренко

— Я все-таки тоже чего-то не понимаю, — заметил Стас. — Ну, допустим, ты ни в чем не виноват, просто бандитов боишься. И своего школьного друга опасаешься. Кстати, ты в курсе, что за крутой бизнес у него был?

Саша мотнул головой:

— Не-а.

— Наркотики.

Саша нисколько не удивился.

— Я так и думал, — сказал он, как обычно вяло, на одной ноте. — Ромка, он такой.

— Зачем же тогда, дурья башка, ты от меня бежал, будто десятерых зарезал?

— За дурака, значит, меня держите? — обиделся Саша. — Что, я не понимаю? Если вы меня возьмете, Ромка решит, что я его сдал. А он Сашу знает… Да и сами вы мне что угодно пришьете — недорого возьмете. Хотя бы этот Ромкин бизнес…

Стас криво усмехнулся:

— Ты меня удивляешь Рябов. Ты спортсмен нерядовой, в кино играешь, на актера учишься. У вас ведь там, в институте, одна классика — Шекспир, Никита Михалков, басни Крылова, сказки Пушкина. Чего ж ты изъясняешься как шпана из подворотни? Хорошо еще без мата.

— Я и с матом могу, — приподнял голову Саша. Он сильно покраснел и глядел теперь злобно. — Я и есть из подворотни! Из дерьма я вылез! И всех вас, с вашими чистыми руками, с педикюром, с правильными фрикативными согласными, я сделаю! Сделаю! Память у меня да, неважная, но Шекспира я вызубрю. Сразу на английском. И вы еще про меня услышите! И Саша услышит! И ее стоматолог!

Он все-таки скривился, как от кислого, от этой своей занозы.

«Вот как, оказывается, стоматолог нас допек, — подумал Стас. — Бедолага! В голове каша, кругом неразбериха, девушку уводят. И это при такой-то красоте, такой фигуре!»

— Все, Рябов, пошли, — сказал он, выпрямляясь и потягиваясь.

Саша встрепенулся:

— Куда это?

— На вокзал. Не вечно же тут сидеть — и сыровато, и сквозняк. На месте дашь показания.

— Какие показания? Я от всего откажусь! Я ничего не знаю и ничего не делал!

— Как это не делал? — притворно возмутился Стас. — Ты устроил переполох на перроне. Ты бежал от работников милиции, пытавшихся тебя задержать и выяснить, по какой причине ты взбесился. Ты нарушил правила безопасного поведения на железной дороге. Ты прыгал с виадука и совершал прочие подвиги Геракла. По делу об убийстве на заводе металлоизделий ты пока свидетель, и к тебе накопились вопросы. Кстати, родная съемочная группа тебя ищет, волнуется. У тебя ведь съемки запланированы? Контракт есть контракт. От таких вещей не бегут, их расторгают в законном порядке. Раз ты в Голливуд собрался, надо бы это знать. Так что и личных дел у тебя выше крыши. Пошли, пошли!

Он помог Саше подняться, и рука об руку они, побрели к вокзалу. Саша вымотался настолько, что на каждом шагу спотыкался. «Балда я, мобильник в пиджаке оставил. Жарища стояла! Думал, вышел на минутку, а получилось вон как, — сокрушался Стас. — Теперь вызвал бы сюда ребят, а не тащился бы по шпалам с суперменом под ручку. Рябов, конечно, сник, но вполне ни с того ни с сего может дернуть от меня вприпрыжку. Ума ведь палата!»

Однако Саша шел смирно и только щурился от едкого солнечного света. Свет не только бил в глаза, но и огненными зайчиками выпрыгивал из каждой встречной лужи.

Вокзальный пункт милиции — помещение прохладное, навевающее строгие правильные мысли. Лейтенант Сагдеев стоял тут с виноватым лицом и пытался сделать вид, что за щекой у него не лежит жвачка. На спинке стула висел серый Стасов пиджак. Он выглядел обидно сухим и щеголеватым в сравнении с сырой рубашкой и брюками майора, обрызганными грязью и мазутом.

— У вас тут мобильник звонил, товарищ майор, — доложил дежурный и посмотрел в свои бумажки. — Семь раз звонил.

— Это хорошо. Люди меня любят, — сказал Стас, устраиваясь за солидным столом и протягивая Саше несколько листов писчей бумаги. — Вы, Рябов, присядьте вот здесь, в сторонке, и изложите причины вашего странного поведения у девятого вагона. Пока только это. Где, кстати, его вещи?

— Бригада саперов осматривает, — радостно ответил дежурный. — Собака ничего опасного не обнаружила, так сейчас ребята сами копаются. Тоже пока ничего…

Саша поморщился и замычал.

— Надо было вести себя прилично, — назидательно сказал Стас. — Чего вы, Рябов, скакали, как блоха? И сумку свою зачем на перроне бросили? Что, не слыхали разве, как положено обходиться с бесхозными вещами, найденными в общественных местах?

— Я ни в чем не виноват и ничего не делал, — ныл Саша. Он чуть не плакал.

— Как это ничего не делали? Сумку ведь бросили? Увесистую сумку, в которую влезет килограмм десять в тротиловом эквиваленте…

Балагурство Стаса прервал бодрый клич мобильника.

— О, Самоваров? — удивился Стас, глянув на имя звонившего.

— Ты очень занят? — с ходу спросил Самоваров.

— Да как сказать… В общем-то да. Но если что-то срочное, тогда говори.

— Даже не знаю, срочно ли это, — замялся Самоваров.

— Что, Колян, опять пироги с курятиной? — подсказал Стас. — В принципе я не против, но не сегодня. Или сегодня, но где-то после восьми. Дождешься?

— Нет у меня пирогов. Не в пирогах дело.

— Тогда в чем?

— Кажется, я знаю, где теперь Карасевич.

Глава 13

Незаинтересованные свидетели
Лев качает головой

— Так-так-так! — насторожился Стас. — И где же, по-твоему, находится наш выдающийся соотечественник?

— В Луначарке. В психиатрическом диспансере.

— Откуда у тебя такие сведения? Он что, свихнулся?

— Не знаю, — с сомнением протянул Самоваров. — Слушай, ты помнишь такого умалишенного Тормозова? Алексея Ильича?

Стас взмолился:

— Нет! Только не это! Ты таки подруживаешь с ненормальными любимцами твоей соседки? Помяни мое слово: старая мегера погубит тебя!

— Успокойся, я встретил Тормозова совершенно случайно. Мы с Настей вдвоем его встретили, — пояснил Самоваров. — Он, конечно, понес всякую околесицу и в том числе рассказал…

Самоваров изложил сперва тормозовский бред, а потом рассказ Катерины о дипломной постановке пьесы Чехова.

— Слушай, в этом безумии что-то есть, — согласился Стас. — Звони безутешной жене, пускай завтра едет в психушку опознавать. А я, знаешь, тоже не промах — беру сейчас автограф у артиста Рябова. Во как! Лед у нас не-только тронулся, он попер, все сметая на своем пути.

Саша, уже написавший на своей бумажке две строки невнятным школьным почерком, поднял на него изумленные глаза.

Стас подмигнул:

— Пишите, Рябов, пишите!

Следующее утро у Стаса вышло спокойным, без сомнительных встреч и беготни под дождем. В его кабинете ровно в десять уже сидели свидетели — Тошик Супрун и Женя Смазнев. Они добросовестно пытались описать незнакомцев, побывавших в окрестностях павильона накануне исчезновения Карасевича. При этом Женя подтвердил, что на видеозаписях, сделанных и в мебельном салоне, и в модельном агентстве, запечатлен именно тот человек, стоявший под деревом недалеко от павильона. То есть Серый, который пас бедного Сашу Рябова.