Книга Рубин - Кристина Скай

Он поднял ее над водой, чтобы спина оставалась сухой, и наклонил ее голову к лежащему на воде куску дерева. Его длинные пальцы сжимали ее талию, и ее тело покачивалось вверх и вниз на тихих волнах.

– Пэйджен! Что ты...

– Тише, Циннамон. Закрой рот и послушай для разнообразия.

Баррет неохотно приблизила ухо к дереву и все поняла. Напев, который был до сих пор не очень громким, в десятки раз усиливался куском дерева. Теперь песня неистово гремела, наполняя все ее тело великолепными переливами и руладами, как первобытный неземной хор.

– Это... Это чудесно!

Ее широко распахнутые глаза мечтательно остановились на покрытом тенями лице Пэйджена. Его пальцы незаметно сжались, рука скользнула вокруг талии, как только набежавшая волна подняла ее чуть выше. Окружающая красота захватила их. Ослепленные этим видением, они стояли, прижавшись друг к другу, не в силах стряхнуть с себя оцепенение. Лицо Пэйджена склонилось ближе, выступая темной бронзой в мягком сумраке ночи.

У Баррет перехватило дыхание. Сжав в пальцах обломок дерева, она неподвижно стояла перед ним, а неведомый хор пробуждал ее чувства. Позже она поняла, что должна была отвернуться. Но, так или иначе, она не смогла ничего сделать, потому что почувствовала, как этот миг изменил ее; и все произошло из-за величественной красоты, которую она разделила с этим мужчиной.

Никогда снова она не сможет стать прежней, поняла Баррет, независимо от того, вернется к ней память или нет. И в тот удивительный момент, чувствуя сладостную боль, она не могла заставить себя пошевельнуться, не могла противиться наслаждению этой странной ночью, даже несмотря на то что мужчина был частью этого наслаждения. Она просто неподвижно ждала, застыв у груди Пэйджена.

Внезапно Баррет поняла, что должна прикоснуться к нему, ощутить вкус соленой воды, блестевшей на его твердом подбородке и широких властных губах. Она заметила, как перекатывались тугие мускулы в напрягшихся плечах. Баррет с трудом перевела дыхание, ее огромные глаза безмолвно спрашивали, что чувствовал он в этот момент. Ответ прозвучал в ту же секунду.

– Красиво, – прошептал Пэйджен, и, когда он говорил, его пристальный взгляд был прикован к ее лицу, а не к океану.

Баррет моргнула, когда его пальцы осторожно отвели прядь медово-золотых волос с влажной щеки. У нее захватило дух от нежности жеста этого человека, кого она до сих пор считала воплощением непоколебимой твердости.

– Кто ты, Angrezi? – хрипло пробормотал он. – Кто ты такая? Бесплотный дух, явившийся, чтобы преследовать меня бессонными ночами? Или просто женщина, красивая языческая Ева, которая забрела в мой дикий сад?

Баррет не двигалась, не в силах произнести ни звука, загипнотизированная неуемной жаждой, горевшей на лице Пэйджена. Вокруг них дышало потемневшее море, нашептывая о коралловых дворцах и жемчужных башнях. О морском царстве, куда никогда не проникал взгляд человека. Волшебство плотно окутало ее звуками и запахами, и внезапно жуткий ужас прошлых дней и терзающая ее неуверенность из-за потери памяти исчезли. Важно было лишь то, что Баррет была жива и что она была женщиной. И что темный человек рядом с ней до последнего дюйма был мужчиной.

Она почувствовала ласковое прикосновение его твердых пальцев к своему бедру через влажный шелковый саронг так отчетливо, как если бы она была обнажена.

– Кто я? – переспросила она мгновенно пересохшими губами. – Я... я всего лишь только женщина. Женщина, которая чувствует себя странно. Очень странно.

– Не настолько странно, как я, Циннамон.

– Что происходит с нами?

Его пальцы крепче сжали ее талию.

– Почему бы нам не выяснить, Angrezi?

Прикосновение его губ было легким, как дуновение ветерка, жарким, как предзакатное небо, неуемным и беспокойным, как наступающий прилив. И после первого секундного замешательства Баррет полностью погрузилась в поцелуй, опрометчиво, отчаянно, чтобы наконец-то почувствовать его вкус. Результат был великолепен.

Его губы уподобились язычкам пламени, то дразнящим, то повелевающим. Как только она решила, что определила, каков он на вкус, Пэйджен шевельнулся, дым превратился в огонь, твердая сталь обратилась в неудержимую лаву.

Баррет смутно подумала, что она никогда не сумеет проникнуть в душу этого человека. И никогда не насытится им. Она открыла рот, чтобы сказать ему об этом, но он поймал ее нижнюю губу и держал в плену своего горячего рта, пока ее сердце не забилось в груди как пойманная птица, пока не исчезли все мысли в ее голове.

– Чудесно. Слишком чудесно.

Кто это произнес, он или она? Через секунду Баррет уже забыла. Пэйджен обнял ее и поднял, прижав к своей обнаженной груди и твердым бедрам. Его глаза мерцали, как ночное море мерцает странным фосфоресцирующим блеском. И она могла слышать гулкое биение его сердца.

Баррет изогнулась дугой, прижимаясь к нему. Он застонал. И она впервые осознала свою власть над этим твердым, несгибаемым мужчиной.

Она легкомысленно обрадовалась своему открытию, когда очевидное свидетельство его возбуждения прижалось к ее бедру. Какой-то демон заставил ее прижаться плотнее к этой горячей плоти, и она тотчас ощутила, что она стала твердой и начала пульсировать. Проклятие замерло на его губах.

Загипнотизированная красотой ночи, Баррет хотела большего. Открытие было перед нею, и она была намерена воспользоваться им. Но не в силах вымолвить ни слова, она говорила своими тонкими пальцами, сжимавшими его солено-гладкие плечи. Не останавливайся – хотела она крикнуть. Прекрати – возражало ее сознание.

Но тело не слушало ее, оно разговаривало только с его телом, как Ева однажды говорила с Адамом, прежде чем рай был закрыт для них.

Ее пальцы терзали его напряженные дрожащие плечи. Каждый резкий вздох прижимал увенчанные потемневшими напряженными сосками груди к его обнаженной коже. Пэйджен почти терял сознание. Все силы покинули его в одно мгновение. Он умирал в прекрасной сладостной агонии.

– Бог мой, я обожаю твои прикосновения, твой аромат. Больше всего на свете мне нравится вкус твоих губ, англичанка. Поцелуй меня снова, – прошептал он хрипло.

Баррет смутно вспомнила о пересохших и пожелтевших зарослях, окружающих ее. Внезапно она поняла, что она была подобна этим зарослям, а он был той искрой, которая сожжет ее дотла.

– Скорее, Циннамон. Господи, не отказывай мне!

Он склонился над ней, легко и нежно поцеловал в губы, и этот едва ощутимый поцелуй вызвал неудержимый взрыв чувств.

Он застыл в ожидании, каждым дюймом своего тела стараясь сдержать страсть. Где-то глубоко в подсознании Баррет возникла его просьба. Ее тело ответило на его мольбу, губы приоткрылись, мягко прижимаясь к его губам. Крепко. Требовательно. Повелительно. Именно так, как должно было быть в эту волшебную безумную ночь.

Навсегда, хотя ее сознание все еще не принимало этого факта. Она увидела яростное биение жилки на его виске.