Книга Man and Boy, или Мужчина и мальчик - Тони Парсонс

— Я пришла извиниться.

Посторонившись, я впустил ее в дом.

Пэт и Чарли, сидя на диване в гостиной, спорили о «Звездных войнах»: Чарли хотел перемотать все любовные сцены и размышления и перейти сразу к сражениям. Пэт, педант, хотел смотреть фильм с начала до конца. Салли заглянула к ним, чтобы поздороваться с Пэтом, и мы с ней прошли в кухню.

— Я подумала, — начала она, — и поняла, что это было очень глупо с моей стороны — пускать сюда друзей Стива.

— Лучше бы ты подумала об этом тогда, прежде чем пускать их.

— Понимаю, — ответила она и виновато уставилась на меня из-за занавески своих волос. — Прости, я просто была… уж не знаю, как это назвать… так счастлива снова его увидеть!

— Ну, это я могу понять, — съязвил я. — У меня просто сердце останавливается всякий раз, когда я вижу Стива.

— Он тебе не нравится, — обиделась Салли. — Ты просто издеваешься надо мной.

— В любом случае, как у вас дела? У тебя со Стивом, я имею в виду.

— Все кончено, — ответила она, и, когда ее глаза наполнились слезами, мне вдруг стало невероятно жаль эту болезненно застенчивую девочку. — Он снова бросил меня. Как только добился того, чего хотел.

— Извини, — сказал я. — Ты права, Стив не мой любимчик. Мне жаль, что он тебе нравится. Сколько тебе сейчас? Пятнадцать?

— Шестнадцать.

— Ты встретишь кого-нибудь другого. Я не собираюсь говорить тебе, что в твоем возрасте еще не знают, что такое любовь, — вряд ли это правда. Но ты обязательно встретишь кого-нибудь другого. Я тебе обещаю.

Все в порядке, — сказала Салли, шмыгнув носом. Я протянул ей кусок бумажного полотенца, и она громко высморкалась в него. — Неважно. Я просто хотела извиниться за ту ночь. И сказать тебе, что, если ты разрешишь мне снова сидеть с Пэтом, такое больше не повторится.

Я с опаской посмотрел на нее, хотя лишние несколько часов помощи мне не повредили бы. Старая, налаженная система неожиданно рухнула: отец лежал в больнице, мама постоянно находилась возле него. А Сид ушла от меня вместе со своей Бианкой. Теперь мне частенько не с кем было оставить Пэта.

— Годится, — кивнул я. — Няня нам всегда нужна.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Салли. — А мне нужны деньги.

— Ты все еще живешь с Тленном?

— Да. Но я… как бы это лучше выразиться… в общем, беременна.

— О господи, Салли! Это ребенок Стива?

— У меня больше никого не было.

— И что говорит Стив по поводу того, что он станет папой?

— Он не слишком рад. Он сказал: «Потрахались и достаточно». Остальное как будто его не касается. Короче, он настаивает на том, чтобы я избавилась от ребенка.

— А ты хочешь его сохранить?

Салли на мгновение задумалась. Но всего лишь на мгновение.

— Я думаю, это будет здорово. И правильно. Я всегда хотела иметь что-нибудь такое, что было бы только моим. Чтобы я любила, а меня любили в ответ. А этот ребенок будет любить меня.

— Твой отец знает об этом?

Салли кивнула.

— Вот чем хорошо, когда твой отец так на всю жизнь и остался хиппи, — заметила она. — Он не слишком расстраивается из-за таких вещей. Когда мне было тринадцать и мне долго промывали желудок, он вел себя чудесно. Да и подростковая беременность его не удивляет. Хотя, думаю, он слегка прибалдел, узнав, что я не собираюсь делать аборт.

— Но как ты намереваешься содержать этого ребенка, Салли?

— Работать у тебя няней.

— Этих денег тебе не хватит.

— Как-нибудь справимся, — вздохнула она. И на этот раз я не позавидовал ее юной самоуверенности, а, скорее, пожалел ее. — Мы с моим ребенком.

Салли с ее ребенком…

Они нормально справятся, но только если государство сыграет роль отца, потому что Стив на эту роль никак не подходит. Я не понимал, зачем мне платить налоги. Я мог просто засовывать деньги в коляску Салли, не привлекая к этому третьих лиц.

Боже! Теперь я рассуждаю точно так же, как мой отец.

Ребенок — это не плюшевый мишка, — напомнил я. — Он создан не просто для того, чтобы его тискали и поднимали себе настроение. Как только у тебя появится ребенок, ты перестанешь быть свободной. Я не знаю, как тебе это лучше объяснить. Но ребенок целиком и полностью завладевает твоим сердцем.

— А я именно этого и хочу, — улыбнулась она. — Я мечтаю о том, чтобы кто-нибудь завладел моим сердцем. — Она покачала головой, мягко упрекая меня. — Ты говоришь так, как будто речь идет о чем- нибудь плохом.

* * *

Гленн приехал забрать ее, и когда они уже собирались уезжать, явился Марти договориться о приготовлениях к свадьбе. Я хотел было представить их друг другу, но Гленн и Марти поздоровались как старые друзья. Теперь я вспомнил: они же виделись на моей собственной свадьбе.

Так что я сварил еще кофе, пока они вспоминали хит-парад лучших исполнителей, в котором ког- да-то участвовал Гленн, и славные семидесятые годы, когда Марти каждый четверг с удовольствием смотрел такие хит-парады. Салли глядела на них с самодовольным презрением ранней юности. Только когда Гленн и Салли, наконец, ушли, Марти сообщил мне, что у него появились проблемы со сном.

— Это у всех так, — отмахнулся я. — Перед свадьбой это нормально. Ты много переживаешь, сомневаешься в своих поступках…

— Как раз свадьба меня и не волнует, — ответил он. — Меня волнует шоу. Ты что-нибудь слышал?

— Что именно?

— Какие-нибудь слухи о том, что шоу на следующий год больше не будут финансировать?

— Твое шоу? Ты шутишь. Они в жизни не выкинут «Шоу Марти Манна» из программы!

— Запросто выкинут. Дело в том, что шоу с приглашенными людьми вымирают. — Марти печально покачал головой. — Вот в чем проблема современного мира, Гарри. Людям уже осточертели люди.

* * *

— Мужчины умирают раньше, чем женщины, — начал свою речь мой новый адвокат. — Мы чаще, чем женщины, заболеваем раком. Мы чаще совершаем самоубийства. У нас больше шансов стать безработными, чем у женщин. — Его гладкое полное лицо сморщила ухмылка, как будто все произнесенное было шуткой. — Но почему-то женщин всегда считают жертвами, хотя я никак не могу этого понять, мистер Сильвер.

Найджела Бэтти мне порекомендовали коллеги: режиссер по освещению и звукооператор. Оба они за истекший год прошли через всю эту муть, связанную с разводом.

Бэтти, по слухам, сам два раза разводившийся, обладал репутацией фанатичного борца за права мужчин. Для него болтовня про долговременную безработицу, рак простаты и про мужчин, заходящих в гараж и оставляющих мотор включенным, была не просто демагогической уловкой. Он считал, что борьба — единственно верный путь, и готов был стать основателем зарождающейся новой религии.