Книга Сфера Маальфаса - Елена Долгова

– Дяденька, пойдем…

Девочка смотрела исподлобья. Потом ее личико сморщилось так, как это бывает перед сильным плачем. Людвиг пожал плечами.

– Подожди снаружи, Ласочка. Сейчас я соберусь и пойду с тобой.

Гостья послушно выскользнула из дома. Людвиг набросил на тигель кусок холста, взял сумку, подумав, опустил туда сверток и пять плотно закупоренных маленьких сосудов. Девчонка терпеливо ждала у порога, угрюмо разглядывая собственные крошечные, покрытые цыпками и исцарапанные ноги.

Людвиг шагал широко, поэтому его маленькой спутнице приходилось поспешно семенить. Они миновали лучшие, нарядные улицы города, прошли мимо опрятных домов и погруженных в суету мастерских ремесленников. Девчонка то молча показывала путь, забегая вперед Людвига, то говорила просто «туда» или «сюда». Магус пытался запомнить дорогу, пока не понял, что запутался в прихотливом лабиринте чужих улиц. Целью прогулки оказался невзрачный деревянный дом, впрочем, украшенный потрескавшейся от ветра и дождей грубой деревянной резьбой. Внутри пахло дымом – Людвиг заметил, что очаг разложен прямо посреди единственной комнаты на твердом как камень земляном полу. Дым клубился под потолком и уходил в отверстие над дверью. Похоже, что в комнате только что кто-то был, на огне медленно закипал котел. Девочка серой мышью шмыгнула в угол комнаты, откинула в сторону занавеску. Людвиг огляделся.

– Сюда, дяденька.

Людвиг осторожно приблизился – там, под грудой неопределенного вида тряпья угадывался силуэт лежащего. Краем глаза магус успел заметить мелькнувшее темное пятно. «Слишком поздно», – подумал он, ощутив между лопаток твердый укол холодного лезвия.

– Стой на месте, не шевелись, лекарь.

Людвиг послушно замер, чувствуя лопатками острие ножа. Жесткие руки обшарили одежду, отобрали узел.

– Теперь повернись.

Раз. Два, три, четыре. Пятеро. Не местные. Один из них темноволосый, одних лет с Людвигом, явно предводитель. В голосе, отдавшем приказ, чуть заметен акцент. Второй, лет двадцати, держится рядом с главарем, чуть ли не копируя его движения. Еще трое на заднем плане ненавязчиво потрошат вещи пленника.

– Нашли что-нибудь?

– Нет, Тайхал.

– Любопытно. Тогда поговорим.

Людвиг присмотрелся к собеседнику. Воин – это несомненно. Лицом похож на уроженца Империи. Но есть что-то чужое в манере держаться – отточенный инстинкт ощущает невидимые флюиды опасности. Альвис?

– Привет, денунциант[13]. Не слишком радостная для тебя встреча, а?

– Что? Что ты сказал?

– Сказал, что ты «денунциант». Фискал, доносчик, наемная ищейка инквизиции.

– А ты, любезный, дурак. Спокойно-спокойно… Не хватайся за нож. Подумай сам – здесь не Церенская Империя, а вольный город варваров. Кому, куда, а главное, про что я могу донести?

– Не увиливай, не пытайся казаться идиотом. Лучше припомни, чем ты уже выдал себя. Уже догадался, наверное?

«Прибери их Святой Иоанн, – подумал Людвиг. – До чего все-таки обидно, когда имеющего настоящие прегрешения убивают по ошибочному подозрению».

– Меня вызвали к больному, потом схватили, обыскали, угрожают смертью. После этого ты, любезный незнакомец, желаешь, чтобы я мыслил стройно, как истинный богослов.

– Ладно, ближе к делу. Я знаю, ты искал утраченные главы «Истории Hortus Alvis». Зачем?

– Ты альвис?

– Это не имеет значения.

– Значит, альвис. Так вот, любезный, быть альвисом – твоя сущность. Твоя природа заставляет тебя грубо хватать человека, хотя благоразумие требует оставить его в покое. Тихо! Все в порядке – не надо трогать нож. А я ученый. Это моя сущность. Она побуждает меня интересоваться книгами. То, что ты не в состоянии понять мои устремления, еще не означает, что они опасны для тебя.

– Складно врешь. В Империи множество монастырей с книгами, в столице – целый университет с учеными бездельниками. А ты предпринимаешь путешествие на восток, чтобы прочитать несколько вырванных страниц.

«Отец Репей где-то крепко проболтался о моих поисках, – догадался Фирхоф. – А то и просто приятельствует с этими изгоями Империи».

– У меня есть причины интересоваться этой книгой. Но они далеки от того, что пришло тебе в голову, любезный. Я не фискал, а магус. Магус, практикующий в том числе и на заказ не вполне разрешенное в Империи волшебство. Из-за этого мне пришлось временно перебраться в восточные земли. А книга, скажем так, вызывает у меня профессиональный интерес.

«А честность – лучшая хитрость».

– Камни и вода! Еще один охотник за подарочком черта! – Лицо альвиса выразило максимально возможную степень презрения. – В последние годы вы размножились словно черви в падали.

– Мне недосуг выслушивать оскорбления. Ты убедился, что я не «денунциант»?

– Нет, не убедился. Ты можешь складно лгать, ученый магус.

«Упрямый головорез, такого и впрямь не убедишь ничем, кроме меча».

– И теперь на основании пустого подозрения вы собираетесь меня убить?

– Убивать тебя пока подождем. Один из нас и вправду болен. Вылечишь его, может быть, и поверим твоим словам. А пока лечишь – останешься здесь, чтобы не отвлекался на иные… заказы.

«Они хотят задержать меня. Выиграть время и разузнать, что же я оставил за собой, покидая Церен».

Больной лежал здесь же, в единственной убогой комнате. Людвиг склонился над посланным лукавой судьбой пациентом. Почти юноша, лет двадцать. Кажется, без сознания. Пылает лицо, глаза закрыты, пульс едва прощупывается.

– Ваш человек был ранен?

– Нет.

Действительно, под откинутым теперь одеялом не обнаружилось ни кровавых ран, ни увечий.

– Давно он так?

– Пять дней.

Пять дней без помощи. Они боятся, понял Людвиг. Несчастные загнанные люди, выжившие по случайному стечению обстоятельств и за это полупрощенные новым императором, теперь во множестве переселившиеся на восток. Плоть от плоти Церена, отторгнутые от нее слепым случаем и предрассудками. Альвисы чужды восточным городам. Здесь они до тех пор, пока не привлекли раздраженного внимания местного правителя-маньяка. Хруст с удовольствием отправит их обратно в Церен – стоит лишь славному императору на это намекнуть. Или альвисам – прослыть разносчиками морового поветрия.

– Кто-нибудь из ваших прикасался к больному?

– Только я сам.

Н-да. Этот предводитель, по-видимому, в равной степени не страдает трусостью и бережет своих людей.

– Ты не чувствуешь жара, головной боли?

– Нет.

Людвиг втайне позабавился, отметив, как послушно его похититель отвечает на вопросы. Воистину, хоть и сказано «Medicus amicus et servus aegrotorum est»[14], однако кто врач, тот и хозяин положения.