Книга Аня Каренина - Лилия Ким

— Да ты что! Сама решила проституткой быть?!

— А что такого? — возмущённо ответила ей волонтёрка сексуального фронта. — Лучше уж за деньги и за границей, где тебе жильё и кормёжку обеспечат, чем тут — бесплатно с нашими нищими козлами. Ты-то сама как здесь оказалась?

— Меня Левин привёл, — в голосе прозвучала даже какая-то гордость.

— А чего пошла?

— Да тоже, знаешь… — Пауза. — Подумала, поживу за границей нормально. Денег, может, заработаю, потом вернусь. Тут никто ничего знать не знает. Выйду замуж, детей рожу. Буду как все. Пока молодая, знаешь, погулять ещё хочется.

— А!.. — послышался плеск. — Может, тебе ещё и нравится?

— Самой-то! — опять плеск.

Потом тишина. Каренину показалось, что он отчётливо услышал звук поцелуя.

— А что ты потом будешь делать? — вдруг спросила та, которую привёл Левин.

— Когда?

— Ну типа когда состаришься…

— Вены себе вскрою, — неожиданно серьёзно ответила вторая. — А ты?

— Что?

— Что ты будешь потом делать, если замуж не выйдешь?

Тишина.

— Я, наверное, тоже… — голос задрожал. — Только у меня вены вскрыть духу не хватит. Я бы лучше таблетками… Засыпаешь просто, и всё.

Каренин протянул было руку, чтобы открыть дверь ванной, но что-то его остановило. Он стремительно покинул номер, словно спасая свою злобу, стремясь сохранить её яростной и беспощадной.

[+++]

Войдя в номер «205», Каренин зажал нос — кошмарный перегар наполнял небольшое убогое помещение.

— Чёрт! Итальянцы меня пошлют на фиг с этой алкашкой!

Аня спала на кровати лицом вниз, раздвинув ноги. Каренин долго разглядывал её зад и внезапно дико возбудился, ему захотелось взять и отодрать эту дрянь так, чтобы она потом месяц ходить не могла.

Он сдёрнул с лежащей Карениной колготки вместе трусами. Она замычала и начала просыпаться, но было уже поздно. Алексей Иванович уже влез между её ногами и резко воткнул свой разгорячённый многочасовой яростью член в её влагалище.

— А-а! — Каренина закричала, но Каренин быстро закрыл ей ладонью рот. Она продолжала что-то дико мычать и биться.

— Что ты дёргаешься, сука?! — Алексей Иванович стукнул свободной рукой Аню по голове. — Лежи смирно!

— Папа!!! — Карениной удалось вывернуться из-под ладони, зажимавшей ей рот.

— Папа? Ты папу зовёшь?! Да твой отец, будь он настоящий мужик, взял бы да отстрелил тебе башку, твою мать!

Сознание Карениной отключилось — Алексей Иванович истязал неподвижное обмякшее тело…

Каренин кончил и слез с кровати, брезгливо глядя на лежащую без чувств Аню.

— Сдохла ты, что ли, от счастья, сука? — он пихнул лежащую без движения девушку. — Сознание потеряла от удовольствия! Обкончалась, шлюха?

Потом сел, тяжело вздохнул. Тут взгляд его упал на стоящую в углу сумку.

— Посмотрим, кто твой несчастный папаша, — с этими словами Алексей Иванович вытряхнул всё содержимое Аниной сумки на пол. — Так… свидетельство о рождении…

[+++]

Аня очнулась на той же самой кровати. Вокруг неё суетились какие-то девки со скорбными лицами.

— О! Смотрите — вроде пришла в себя! — крикнула одна рыжая, грудастая остальным девицам.

— Слушай, мы всё знаем, — высокая блондинка с лошадиным лицом склонилась над ней и печально заглянула Ане в глаза. — Просто ужас… Мы решили тебя спрятать, пока никто ничего не узнал, а завтра выйдешь отсюда тихонечко… Идти можешь?

Каренина попыталась пошевелиться… Ещё раз…

— Ноги… — прошептала она еле слышно.

— Что?

— Ноги, — громче прошептала Аня.

— Не чувствуешь ног?! Девочки, может, у неё с позвоночником что? — блондинка тревожно оглядела присутствующих.

— Ноги! — завопила Аня, колотя руками по кровати. — Ноги!! Ноги!!! Ноги!!!! Поезд!!!! Остановите!!! — широко раскрытые глаза, казалось, вот-вот вылетят из орбит, сосуды полопались, изо рта потекла слюна. Всё тело будто подбросило вверх, а потом оно плашмя, нелепо и грузно грохнулось на кровать, несколько раз дёрнулось в судороге и замерло.

Каренина провалилась в черноту. Впереди виделся только бесконечный, безвыходный тоннель. И нельзя было определить ни его начала, ни его конца, ни направление движения, ни даже наличие самого движения. Полная, абсолютная, переваривающая Аню Каренину чернота.

Поминки

Перед подъездом двенадцатиэтажного дома стоит зелёный военный грузовик, украшенный траурными лентами. Возле скамейки на трёх табуретках возвышается гроб, обитый малиновым искусственным бархатом, по краям крышки и по центру бортиков гроба рюша из чёрных капроновых лент.

Хоронят Анну Аркадьевну Каренину.

— Господу помолимся! Господу помолимся за вечный упокой рабы Божией Карениной Анны! Да простятся ея грехи её и зачтутся страдания тяжкие! Грех ея смертный, злой! Помолимся за его отпущение, милостью Божией была страдалица! Тягло непосильное на неё возложено да было! Веры не имевши — не вытерпела!..

Поп с отстранённым видом ходил вокруг гроба Анны Аркадьевны, помахивая кадилом. Долли стояла рядом в своём чёрном платье в обтяжку, держа на руках Гришку. Стива был рядом в своём выходном костюме, за руку с Таней. Дарья тихонько всхлипывала.

— Мам, долго ещё? — капризно спросила Таня, дёргая Долли за краешек чёрной кружевной шали.

— Тихо! Бабушку хороним… Видишь, дядя молится, чтобы она в рай попала.

— А что такое рай?

— Тихо! Потом расскажу!

Таня замолчала. Слово «рай» она слышала многократно и в самых разных контекстах. Например, папа иногда говорит, что «рай» — это бесплатное море, бесплатный пляж и бесплатное пиво. Мама иногда говорит, что «рай» — это когда всё есть и не надо работать, а бабушка всегда говорила, что «если бы все мудаки вымерли — вот это был бы настоящий рай». Кто такие «мудаки», Таня так и не поняла, но, видимо, дядя, который молится, делает это именно ради того, чтобы бабушка попала именно туда, где этих самых «мудаков» отродясь не бывало.

— …Имярекши, помолимся! Господу во славу помолимся! Господи, прости ея и наши прегрешения тяжкие, злые, смертные! Не забудем делов её земных! Детям в назидание память о матери вечная! Семья многострадальная! На Господа уповамши да спасётся в этой жизни и в будущей! Помолимся за спасение усопшей!..

Устав от бессмысленных завываний и хождений туда-сюда, батюшка наконец остановился, перестал трясти кадилом и изрёк:

— Попрощаемся, братья и сестры, с рабой нашей… то есть Божией Анной, помянем о ней хорошее и да не забудем вовек. Подходите по одному, прощайтесь, а кто хочет — говорите словеса добрые, поминальные. Сын ея подходит первым.