Книга В ожидании дождя - Деннис Лихэйн

— В каких отделениях?

Бубба поднял голову и открыл было рот, но, перехватив гневный взгляд Энджи, ничего не сказал и снова занялся своими пулями.

— В административных. Занимался уборкой помещений, — сказала Энджи. — Потом работал в архиве.

Я сел за стол и просмотрел свои записи, сделанные в городском архиве.

— А где он работал в восемьдесят девятом?

Энджи сверилась со своим блокнотом:

— Бригхемская больница. Архив.

Я кивнул и протянул ей свои записи.

— «Наоми Доу, — прочитала она. — Родилась в Бригхемской больнице одиннадцатого декабря 1985 года. Скончалась в Бригхемской больнице семнадцатого ноября 1989 года».

Я отбросил бумаги, встал и пошел на кухню.

— Ты куда?

— Позвонить.

— Кому?

— Старой знакомой.

— Мы тут работаем, — сказал Бубба, — а у него одни бабы на уме.

С Грейс Коул мы встретились на Фрэнсис-стрит, в самом сердце квартала Лонгвуд, застроенного больницами и прочими медицинскими учреждениями. Дождь прекратился, и мы пешком двинулись по Фрэнсис-стрит и пересекли Бруклин-авеню, направляясь к реке.

— Что-то ты… неважно выглядишь, — сказала она и склонила набок голову, изучая мою челюсть. — Работу, как я понимаю, так и не сменил.

— Зато ты выглядишь сногсшибательно, — сказал я.

Она улыбнулась:

— Всегда ты скажешь что-нибудь приятное.

— Но это же чистая правда. Как там Мэй?

Мэй звали дочку Грейс. Три года назад, когда возникла серьезная угроза моей жизни, им обеим пришлось переехать в конспиративную квартиру, находившуюся под защитой ФБР. Грейс это обстоятельство едва не стоило хирургической стажировки, которую она проходила после интернатуры. Оно же разнесло в клочья остатки наших отношений. Мэй тогда было четыре года. Умненькая и хорошенькая, она любила смотреть вместе со мной фильмы братьев Маркс. До сих пор при воспоминании о ней у меня на душе начинали скрести кошки.

— У нее все отлично. Учится во втором классе. Со школой никаких проблем. Любит математику и ненавидит мальчишек. В прошлом году я видела тебя по телевизору. Показывали, как в каменоломне Куинси нашли несколько трупов. Ты мелькнул в толпе…

— Ммм…

С листьев плакучих ив, высаженных вдоль реки, капала вода. Сама река сияла после дождя, словно покрытая мутноватой хромовой пленкой.

— Ты все так же трешься среди всяких подозрительных личностей? — Грейс указала на мою челюсть и царапины у меня на лбу.

— Кто, я? Не-е. Это я в душе поскользнулся.

— А ванна у тебя чисто случайно была набита булыжниками?

Я улыбнулся и покачал головой.

Мы посторонились, пропуская двоих бегунов, которые пронеслись мимо нас, шумно дыша и излучая яростную энергию.

Наши локти на миг соприкоснулись, и Грейс сказала:

— Мне предлагают работу в Хьюстоне. Через две недели я уезжаю.

— Хьюстон, — сказал я.

— Был там когда-нибудь?

Я кивнул.

— Большой город, — сказал я. — Жарко там. И заводов много.

— И есть центр передовых медицинских исследований, — сказала Грейс.

— Рад за тебя, — сказал я. — Честно.

Грейс пожевала нижнюю губу и перевела взгляд на скользящие по мокрому асфальту машины.

— Я тысячу раз снимала трубку, чтобы тебе позвонить.

— И что тебя останавливало?

Она еле заметно пожала плечами, не сводя глаз с дороги.

— Наверное, телерепортаж о трупах в каменоломне. Я ведь видела тебя в толпе.

Ответить мне было нечего, и я стал вместе с ней смотреть на дорогу.

— У тебя кто-нибудь есть?

— Строго говоря, нет.

Она посмотрела мне в глаза и улыбнулась:

— Но ты надеешься?

— Да, надеюсь, — сказал я. — А у тебя?

Она повернулась и посмотрела на больницу:

— Есть один врач… Не знаю, как он воспримет мой переезд в Хьюстон. Ты даже не представляешь, как это все трудно.

— Что ты имеешь в виду?

Она взмахнула рукой, указывая на дорогу, и снова уронила ее.

— Постоянно выбирать — карьера или личная жизнь? И постоянно сомневаться, а не ошиблась ли ты. А потом наступает день, когда ты принимаешь решение. Делаешь выбор. Правильный или неправильный. Но это твоя жизнь.

Грейс в Хьюстоне. Грейс не в этом городе. Я не виделся с ней почти три года, но мысль о том, что она где-то рядом, почему-то действовала на меня успокаивающе. А скоро ее здесь не будет. Интересно, почувствую ли я, что после ее отъезда в ткани города появилась прореха?

Грейс полезла в свою сумочку:

— Вот то, о чем ты просил. Ничего странного я не заметила. Девочка утонула. Жидкость в легких ничем не отличалась от воды в пруду. Время смерти соответствует изложенной версии случившегося. Возраст совпадает. Обстоятельства происшествия тоже. Ребенок упал в ледяную воду, был немедленно доставлен в больницу, где и скончался.

— Так, значит, она скончалась не дома?

Она покачала головой:

— В операционной. Ее отец сразу сделал ей искусственное дыхание, запустил сердце. Но было слишком поздно.

— Ты с ним знакома?

— С Кристофером Доу? — Она помотала головой. — Слышала о нем.

— И что о нем говорят?

— Гениальный хирург. Странный человек. — Она протянула мне картонную папку, посмотрела на реку и обвела взглядом улицу. — Ну ладно. Мне, наверное, пора. Приятно было с тобой повидаться.

— Я тебя провожу.

Она коснулась пальцами моей груди:

— Я буду тебе очень благодарна, если ты от этого воздержишься.

Я посмотрел ей в глаза и увидел в них нечто напоминающее сожаление. Нечто похожее на легкую панику от неуверенности в будущем. Как будто стены окружающих зданий сжимались вокруг нее, грозя раздавить.

— Мы ведь любили друг друга, правда? — спросила она.

— Конечно любили, — ответил я.

— Жаль, что так получилось.

Я стоял на берегу и смотрел, как она уходит от меня в своей синей хирургической робе и накинутом сверху белом лабораторном халате. Ее светло-пепельные волосы слегка намокли от все еще висевшей в воздухе влаги.

Я любил Энджи. Наверное, всегда любил. Но какая-то часть меня все еще любила Грейс Коул. Некий призрак меня все еще жил в том времени, когда мы спали в одной постели и строили планы на будущее. Но эта любовь и мы сами, какими были тогда, остались в прошлом. Так складываешь в коробку старые фотографии и письма, точно зная, что никогда не будешь их перечитывать.