Книга За колючкой – тайга - Сергей Зверев

Около пяти утра он, так и не сомкнув глаз, заворочался в своем углу, а когда понял, что не удастся уснуть даже на оставшееся до подъема время, поднялся и уселся рядом с Летуном.

– Я что хотел спросить…

И тут же встретил взгляд зэка. Если бы не храп и не стоны в разных углах барака, можно было заподозрить, что не спит весь барак. Но в это утро не спали лишь двое.

И Бедовый, не желая больше затягивать время с выяснением отношений и непонятных деталей, прямо спросил, зачем не озабоченному, на первый взгляд, криминалом Литуновскому понадобилось убивать троих людей, признанных воровской сходкой изгоями и «гадами».

«А откуда мне было знать, что они „гады“, приговоренные воровской сходкой?» – ответит ему Летун.

Это во-первых. А во-вторых, он вообще никого не убивал.

– Недоразумение.

Бедовый некоторое время покурил в одиночестве, потом вернулся на нары. Кто, собственно, надеялся на то, что сейчас прозвучит правда? Банников не надеялся.

Другое дело, что Литуновский только что поставил крест на их отношениях. Ничего не изменится, он будет по-прежнему пользоваться авторитетом хорошего человека и спать неподалеку от смотрящего. Просто Бедовый еще раз убедился, что Летун не так прост, каким старается казаться. И теперь, пока не случилось чего-нибудь более серьезного, чем едва не наметившиеся репрессии администрации, нужно было выведать правду о Летуне. Не просто это, ох, как не просто… Однако есть старший лейтенант, который вряд ли желает, чтобы его теневая сторона службы осветилась ярким лучом разоблачения. Кажется, старлею пора в отпуск. Говорят, в Старосибирске хорошие кинотеатры, красивые новые дома и аквапарк. Словом, есть на что посмотреть, если верить рассказам Литуновского…

– Заяц! Дышать уже нечем! Чем в потолок зенки пялить, лучше бы парашу вынес.

– Чем это, собственно, лучше? – пробормотал Заяц, обулся и направился к двери, где стояло переполненное ведро.

Глава 5

В судебной и сугубо штатской психиатрии меж врачей бытует твердое убеждение в том, что межсезонье – самое благодатное время для психических отклонений в поведении человека. Весной период нехватки витаминов, резких перепадов давления и схода вечных ледников воздействует на психомоторные процессы в сознании человека по-разному. Наименее зависимы к данным изменениям одаренные, имеющие стимул к жизни индивидуумы. Наиболее уязвимы люди, чьи правила поведения и мотивация существования сводятся к рефлекторному восприятию действительности. Инстинкты управляют сознанием последних, заставляя суетиться, проявлять неоправданную агрессию и необдуманные поступки. Подкорочные импульсы заставляют их осознавать необходимость выжить, удовлетворить свои желания за счет других, пока другие не удовлетворили их за счет них.

У животных такие межсезонные поведенческие инстинкты оправданы. Борьба за территорию, на которой просыпается после долгой зимы жизнь, а значит, за пропитание и возможность размножаться. У людей, чья психика по разным причинам расшатана и неустойчива, то же самое проявляется в полной мере, но при отсутствии жизненно важной необходимости. Право быть сильным на маленьком клочке земли, при отсутствии самок, принуждает их тратить энергию на другие, не связанные с процессом воспроизводства, процессы.

Литуновский, в отличие от многих в бараке, это понимал, мог сформулировать и на основе этих выводов верно реагировать на зверства конвоя. Главное в такой ситуации, думалось ему, не сдаваться, но и не делать вызов. В первом случае, почувствовав кровь и возжелав поваляться на разлагающейся тушке врага, агрессивно настроенные молодые люди будут бить и унижать, пока не добьют или не уничтожат в человеке личность. Во втором ополчатся и просто убьют.

В условиях качественного подбора неразвитых человеческих структур, именуемых в науке «человеческим фактором», чтобы выжить и не повредить психику, приходится быть хорошим знатоком человеческих душ и уметь этим знанием пользоваться.

Конвой свирепствовал почем зря, и не было тому ни оправданий, ни резонных поводов. Проклятое солнце метало свой протуберанец с каждым днем все сильнее, и эти стрелы радиации падали почему-то именно в головы вертухаев. Казалось, сошли с ума даже собаки.

Учитывая прсловутый «человеческий фактор», следовало знать еще одну, не менее важную, чем борьба за несуществующую территорию, истину. Весна и осень – время демобилизации, когда одни уходят, а вторые, не желая терять ни единой минуты полученного статуса «старожила», начинают этим статусом пользоваться уже тогда, когда не уехали предшественники. Демобилизация – это значит приедут молодые. Это означает, что этим салагам нужно сразу показать, кто в этой тайге главный, подчинить и встать сверху. Добиться понимания такой необходимости от свежеиспеченных новобранцев лучше всего методом демонстрации силы. Пока не в их направлении. На «даче» есть материал, используя который можно очень просто объяснить молодняку, чей призыв умнее, старше, а потому – важнее.

И это делалось на глазах замполита, в чьи обязанности входило воспитание уважения ко всем, даже к заключенным, на глазах командира взвода, на месяц командированного в распоряжение Хозяина вместо старшего лейтенанта, отправленного в очередной оплачиваемый (и не только государством) отпуск, да и, чего греха таить, – на глазах самого Хозяина.

Описанный период является моментом откровений и для зэков. Именно в эти невыносимые дни отбывания наказания лагерь почти мгновенно делится на подломившихся, на устоявших на ногах и на авторитетов.

В первую группу мгновенно отмелись все те, кому уже нечего терять: «дачные» опущенцы, кухонные шныри и остальные подсобные рабочие, наподобие Винта. Пресс со стороны администрации они вопринимали как должное, и выход из сложившейся ситуации видели в принятии условий, которые, пользуясь моментом, выдвигали перед ними Хозяин и майор Кудашев, либо предлагали свои слуги. Услуги заключенных администрации на зоне могут проявляться в различных формах, но суть их остается, как это ни банально звучит, прежней. Доносы, выполнение заданий, которые на воле выполняют агенты оперативников, состоящие с последними на оперативной связи, и склонение зэков к даче дополнительных показаний в отношении себя или других. Под другими подразумеваются те, что в шестом бараке, и те, что на воле. Операм в колониях совершенно фиолетово, какие преступления раскрывать – за «внутренние» и «внешние» раскрытия им платят одинаково.

Литуновский держался, но чувствовал, что силы иссякают. Сам себя он относил к категории тех, что удар держать могут, однако по отношению к себе зэков, которые вряд ли догадывались о существовании подобной градации, он понимал, что те наделяют его недюжинным авторитетом. Бедовому такой авторитет не мешал, смотрящий, напротив, всячески укреплял статус Летуна в глазах жителей барака.

К новым бедам прибавилась еще одна, и ее Литуновский страшился более, чем увечий от побоев. Во время очередного скоропалительного обеда на делянке он вдруг услышал легкий скрежет и почувствовал дискомфорт во рту. Вынув предмет, оказавшийся совершенно лишним в жидком супе из капусты, он увидел собственный клык.