Книга Дом на солнечной улице - Можган Газирад

подмигивая Манди. – И я всегда осторожна. Тот раз был случайностью.

– Я не трусиха, если ты на меня намекаешь, – сказала Надия. – Я веду себя как настоящая госпожа, а не предлагаю себя каждому глупому мальчишке. И я не хочу, чтобы меня выгнали из школы.

– Зара, она права. Вы же знаете, почему Мина на самом деле сменила школу? – сказала Манди.

– Да, – хором ответили Надия и Зара.

– Нет, – сказала я.

– Она ездила с нами в автобусе и живет по соседству, – сказала Манди. – Госпожа Задие видела, как она гуляет с мальчиком по улице Вали-Аср после школы.

– Она глупо поступила, гуляя с парнем рядом со школой, – сказала Зара.

– Я видела, как она пишет на руке номер телефона парня в школьном автобусе. Я ей сказала, что опасно носить с собой его номер. Она заплатила за свою беспечность, – сказала Манди.

– Тогда тебе бы лучше поостеречься, когда пойдешь есть мороженое с друзьями, – сказала Надия Заре. – Повезло, что ты живешь далеко от школы.

– А ты что, Можи? Ты как-нибудь развлекаешься, кроме как написанием сценариев и чтением «Беседы птиц»? – спросила Зара.

– Бога ради, Зара, оставь ее в покое, – сказала Надия.

– Никак, – сказала я. – У меня нет знакомых мальчиков.

– Она мелкая, – сказала Надия. Она подошла ко мне и ущипнула за щеку. – Но я уверена, что она вырастет в элегантную госпожу. Не втягивайте ее в свои дела с мальчишками.

– Добрый вечер, девочки, – сказала Ширин, заходя в гримерку.

Мы все оглянулись к двери, удивленные ее внезапным появлением. Мы переглянулись, гадая, как давно она слушала нашу беседу.

– Вы готовы? – спросила она.

– Да, госпожа Ширин. Мы примеряем костюмы, – сказала Зара.

– Ты выглядишь ошеломительно, Надия. – Ширин осмотрела ее костюм. – Тебе нужно будет накрасить лицо блестками в день спектакля. Попугай должен быть идеален в своей красоте.

– Спасибо, госпожа Ширин.

– Где ваши клювы? Вы должны надеть их, чтобы я послушала, как вы читаете стихи с ними на лице.

Она указала на клюв Манди и сказала:

– Читается легко и смотрится на тебе элегантно. – Она повернулась ко мне и спросила: – Сценарий у тебя?

Я принесла копии сценария из коробки, которую поставила у двери, и раздала девочкам. Когда они начали читать стихи, в голове у меня пронеслась цепочка вопросов, один за другим. Я знала стихи наизусть, построчно, но меня раздражала поразительная пропасть, которую я ощущала между собой и друзьями. Нас всех выбрали, чтобы мы расцвели в школе Фарзан, но что отделяло меня от мира, на который они ссылались в своих разговорах? Было ли дело в том, что я запаздывала к переходному возрасту и женские гормоны еще не начали работу над моими мозгами, как успели потрудиться над их? Где были интерес, стремление, любопытство к соединению или соблазн потянуться к противоположному полу?

Я с открытым ртом смотрела, как девочки-птицы кружатся вокруг меня, вышагивая с одной стороны сцены к другой, размахивая хвостами и щебеча от счастья, снова и снова взывая к Симургу. Мне было любопытно, погрузились ли они в мистическое значение этих стихов. Знали ли они, что это была лишь красивая фальшивка, чтобы схватить и заточить их? Заставить их ступить в Долину Поиска? Я гадала, ступили ли они на эту тропу. Опустили ли они кончики клювов в море самоугождения и желания, как я?

Я наблюдала за тем, как Ширин ходит по сцене между девочек, повторяя строфы, воплощая путешествие в жизнь. Она сняла химар, и ее длинная коса моталась из стороны в сторону, когда она шагала взад-вперед, поправляя положение птиц в каждом акте. Конечно, я не единожды видела ее, когда она говорила со мной или читала нам речь, но наблюдать за тем, как она грациозно двигается на сцене, ее живость и ее искусную подвижность – это наполняло мое сердце счастьем. Возможно, именно из-за этого изысканного, загадочного создания, которое прорыло сотни незаметных нор в моем сердце, я не обращала внимания на мальчиков? Не из-за Ширин ли я закрыла ставни перед сияющей радостью девичества?

Я не была уверена, что именно случилось со мной в гардеробной, но обсуждать это не могла ни с кем – даже с Мар-Мар. Я стыдилась, и произошедшее казалось мне слишком личным и определенно интимным. В двенадцать лет у меня еще не началась менструация, но мама́н уже кратко рассказала нам о ежемесячных кровотечениях, поскольку у Мар-Мар они начались несколькими месяцами ранее. Хоть она и была на год младше, она уже обогнала меня в росте. Я предполагала, что это сластолюбивое поведение каким-то образом было связано с происходящими со мной изменениями, но не знала, имели ли они отношение к началу месячных и наносила ли я какой-то вред своему телу. Я решила поискать в школьной библиотеке, хотя найти там ответы не представлялось реалистичным. Я была уверена, что за вычетом научных книг из нее убрали все подходящее.

Однажды днем, когда в библиотеке почти никого не было, я решила поискать книги о сексуальных изменениях в человеческом теле на соответствующей полке. Я нашла несколько книг по физиологии и пролистала страницы, на которых говорилось о репродуктивной системе человека. Кроме информации о гормональных изменениях и ежемесячных женских циклах я не нашла ничего о сексуальности или сексуальном желании. Разочаровавшись в научной секции, я пошла к Книгам Разъяснения – Рисаля – в дальней части библиотеки. Эти книги об исламских ритуалах в повседневной жизни были написаны высокопоставленными духовными лицами. Во время обеденных разговоров с одноклассницами я слышала, что в них были странные и ироничные вопросы и ответы. Некоторые девочки постарше шутили о проблемах в них и громко смеялись, пересказывая описанные в них ситуации. Я избегала этих обсуждений, но всегда гадала, насколько прямолинейными были эти ритуалы. Сексуальность была частью жизни, и я подумала, что смогу найти в них информацию.

Среди в основном объемных томов, наполнявших нашу библиотеку, тоненькие Рисаля просто умоляли взять их в руки. С блестящими и чистыми обложками, страницами, которые никто не загибал и не складывал, они кричали о своем одиночестве на полках. Почти никто не брал их. Авторами были духовные лица со сложными арабскими именами, в правильности произношения которых я даже не была уверена. Имя Хомейни среди них звучало знакомо. Его Рисаля была доступна во многих экземплярах, так что я схватила одну и бросилась в темный угол, чтобы поискать нужные разделы, которые хотела прочесть.

На каждое человеческое действие в книге Хомейни было указание. От того, как