Книга Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен

о случае со Стратоникой и ее мятежом. Стратоника была тетей Селевка, которая была замужем за Деметрием, сыном царя Македонии. В 239 г. до н. э. Деметрий взошел на трон и был вынужден заключить новый брак с эпирской принцессой. Для Стратоники идея остаться при македонском дворе при новом режиме, естественно, была отвратительна. Она уехала, мечтая о мести, ко двору своего племянника. Она хотела, чтобы он женился на ней и объявил войну ее бывшему мужу. Однако, когда она предложила это Селевку, он выказал весьма огорчительное для нее нежелание жениться на своей тетке. К такому отношению с его стороны Стратоника была совершенно не готова. Но дух ее не был сломлен. Она ждала своего времени. Антиохийцы привыкли к образу несчастной царевны, которая обитала среди них, – оскорбленная и несчастная женщина. Ее случай выдался около 235 г. до н. э., когда царь отсутствовал, отправившись в поход в Иран. Тогда она призвала город к восстанию, и повела свою игру так удачно, что город ответил и взял оружие ради нее против Селевка. Когда царь вернулся с Востока, ему пришлось брать свою столицу штурмом. Стратоника не смогла оказать длительного сопротивления. Когда она увидела, что город скоро падет, она бежала в Селевкию. Оттуда она могла бы и спастись, но неблагоприятный сон заставил ее отложить плавание. В результате этой задержки она была схвачена людьми Селевка и казнена[751]. Эта история, безусловно, доказывает, что беспокойство, которое выказали сирийские греки при восшествии на престол Антиоха I, отнюдь не было изжито при Селевке Каллинике.

Глава 12

Вавилония

В давние времена, которые находятся вне пределов письменной истории, некоторые представители человечества сочли, что страна у низовьев рек Евфрат и Тигр – тогда это была болотистая пустошь – вполне пригодна для житья. Они начали бросать семена в черную землю и сушить куски той же самой земли на солнце, строя из нее свои дома. Потом они решили улучшить распределение воды, созданное Природой, копая новые каналы, отводившие воду из болот, где ее было слишком много, в пустыню, где ее было слишком мало. Область пахотной земли мало-помалу расширялась. То тут, то там дома из глиняных кирпичей сбивались вместе, становясь деревнями. Деревни затем стали городами с великими храмами, дворцами и башнями, из которых можно было наблюдать за звездами. Общество стало сложнее, появились богатые и бедные; богатые, которые хотели множества вещей, чтобы их жизнь стала легкой и прекрасной, – и бесчисленные бедные, чьи руки были заняты изготовлением всех этих вещей. Общение мыслями между человеком и человеком и между людьми одного поколения и другого, которого теперь требовало усложнившееся общество, сделалось возможным благодаря фиксации речи в письменных знаках. Весь этот процесс уже совершился к тому времени, как история начала осознавать дела людей. Города и их цивилизация уже существовали, и не только Вавилон – ибо Вавилон был лишь одним из множества братьев, а не первородным младенцем, хотя со временем он затмил их всех: Ур, Эриду, Урук и многие другие, которые некогда стояли наравне. Кто были те люди, которые впервые обитали в этих городах, каково было их родство с другими ветвями человеческой расы – история сказать не может. Те люди, которые обладали этой землей позднее, были семитами, двоюродными братьями евреев и арабов, но эти семиты, как полагают ученые, не были первоначальными обитателями той страны: они вторглись в нее из пустыни, напали на древних жителей и одолели их, но сами переняли обычаи и традиции завоеванного племени, используя старый язык как священный наряду со своей собственной живой семитской речью.

Эта ветвь семитских народов заняла не только страну речных наносов у низовьев Евфрата – колыбель первичной цивилизации, о которой мы только что говорили. Их поселения пошли дальше вверх по Тигру до того места, где он вытекает с армянских нагорий. На некотором расстоянии друг от друга на берегах реки возникли города, культура и язык которых не сильно отличались от вавилонских. С течением времени образовались два великих монархических государства – северное, чей центр находился сначала в Ашшуре, а потом в Ниневии, известное нам как Ассирийское царство, и более южное в стране наносных почв у нижнего Евфрата с центром в Вавилоне. В дни своего величия северные семиты – ассирийцы – смогли подчинить своих южных братьев, но те несли свое иго с недовольством. Наконец они сокрушили его. Около 607 г. до н. э. Ассирийское царство пало перед совместной атакой вавилонян и мидян. Ниневия пала. При Набупаласаре (625–605 до н. э.) и Навуходоносоре (605–562 до н. э.) Вавилон пережил новый (достаточно краткий) период независимости и славы.

В течение всех этих веков семитские царства на берегах Евфрата и Тигра были средоточием цивилизации Востока. Для людей гор и пустынь вокруг они стали тем же, чем Римская империя позднее была для народов Центральной Европы. В Западной Азии не было другой области земледелия, столь обширной и продуктивной, как Вавилония; не было других городов, столь огромных и многолюдных, как города на берегах этих двух рек; никаких центров производства, которые можно было бы сопоставить с этими великими трудовыми ульями; не было мудрости, подобной мудрости халдеев; не было царя, столь великого, как «царь царей». Влияние Вавилона доходило до самого Средиземноморья на Западе и до Индии на Востоке. Во всех концах света людям были нужны его товары, особенно вышивки и богатые ткани, – «прекрасная сеннаарская одежда»[752]. Река, которая делала эту землю плодородной, в то же время служила проторенным путем через пустыню, через которую она сообщалась со странами к северу и западу, с Сирией, Малой Азией и Египтом; на востоке дороги шли из нее через Ассирию или Элам вверх, на Иранское плато. И через эти пути Вавилон не только экспортировал свои собственные товары: это был центральный рынок, на котором продукты с одного конца света находили свой путь на другой. На его базарах купцы, может быть, торговались за индийские товары, которых ждали покупатели в далеком Эгейском море[753]. Вавилон тогда был коммерческой столицей мира, очагом, где встречались все торговые пути. Его весовая единица – мана – стала стандартом для всех народов; греки измеряли вес минами, ведийские индийцы – маном, – это говорит о всемирном авторитете Вавилона.

Не только торговля заставила Вавилон контактировать с чужеземцами, но и (в меньшей степени) война. Вавилоняне были торговым, а не военным народом, и им в основном приходилось заставлять других сражаться за них – как карфагенянам. Совсем близко, на востоке, у