Книга Король и император - Гарри Гаррисон

Действительно, никто их не остановил. Спустившись по каменистым склонам на равнину, они снова и снова замечали вдали всадников, а нередко, на пересечениях троп и дорог, — пеших дозорных. Свирелька и его приятели махали всадникам копьями, но старались не приближаться к ним, при каждом удобном случае уклоняясь в сторону. Пехотинцам они кричали что-то, более или менее похоже имитируя язык баккалариев, но не останавливались, чтобы обменяться новостями. Шеф был удивлен, что никто из стражей даже не почесался, чтобы заступить им дорогу; казалось, посты привыкли к конным разъездам, беспрепятственно перемещающимся по всей равнине, без малейшей видимости порядка и системы. Конечно, кое-кто заметил неловкую посадку Шефа и Ришье или сообразил, что они слишком старые и рослые для баккалариев. Но даже раздававшиеся в этих случаях крики звучали добродушно и слегка насмешливо. Император совершил ошибку, убедился Шеф. Бруно выставил в охранение слишком много людей, собранных из разных мест. Они привыкли к незнакомцам, ездящим в сторону Пигпуньента или вокруг него. Если бы император наложил полный запрет на всяческие передвижения и оставил для патрулирования лишь отборный отряд, ложный разъезд был бы немедленно остановлен.

Прогалина в зарослях невысоких деревьев скоро закончилась. Пора взяться за бурдюки с сильно разбавленным вином и выпить первую кварту, а там и вторую, чтобы утихло жжение в горле, а тогда уж потягивать не спеша, по глоточку, пока снова не выступит пот и не появится ощущение, что больше не влезет. Затем Свирелька пересчитал отряд и выстроил его по-своему: впереди он сам, замыкающим — еще один из подростков, предпоследним — Ришье, а перед ним — Шеф. Остальные три юных еретика следовали за Свирелькой: один — сразу за ним, а два других — слева и справа.

Последние переговоры пастушков и негромкий сигнальный свист. Затем Свирелька повел отряд прямо в глубину густого, совершенно скрывающего землю кустарника. В окситанский маквис.

Очень скоро Шеф засомневался, что им удастся достичь своей цели. Замысел-то был достаточно простым. Колючий кустарник не давал передвигаться ни конному, ни пешему, если только человек не опускался на карачки. Боковые сучья начинали расти на высоте фута-другого от земли. Под ними всегда оставалось чистое пространство, вполне достаточное, чтобы ловкий мужчина или мальчик мог проползти, будучи совершенно скрыт от чужих глаз; лишь бы только сам мог вслепую определять направление.

Проблема заключалось именно в том, что приходилось ползти. Свирелька и его товарищи, легкие и проворные, могли с огромной скоростью пробираться вперед на четвереньках, так что их туловища не касались земли. Шефа при таком способе передвижения хватило не больше чем на сотню ярдов. Затем перетруженные мышцы рук сдали, и пришлось ползти на животе, барахтаясь, словно неумелый пловец. Доносившиеся сзади пыхтенье и фырканье свидетельствовали, что и Ришье был вынужден делать то же самое. Через несколько секунд пробирающийся впереди мальчишка исчез, он с гибкостью угря продвигался в три раза быстрее.

Шеф продолжал упорно ползти. Посвист сзади, а потом и спереди прозвучал как песня ночной птахи. Навстречу Шефу вынырнул темный силуэт, послышалось что-то вроде призыва поторопиться. Силуэт исчез. Появился Свирелька, буркнул что-то в том же духе. Шеф ни на что не реагировал, знай себе полз по корням, переваливался из стороны в сторону, чтобы обогнуть крупное препятствие. Колючки цеплялись за волосы, впивались в пальцы, рвали одежду. Раздавшиеся впереди шипение и шорох чешуи по земле заставили его вскочить и отдернуть руки: равнинная змея. Но она услышала человека задолго до того, как он мог коснуться ее. Горло у Шефа саднило от пыли, колени в изорванных шерстяных штанах кровоточили.

Свирелька ухватил его за плечо, потащил в сторону — в кустарнике был просвет, тропа шириной в несколько дюймов, ведущая в обход холма. Шеф с трудом поднялся на ноги, откинул назад волосы и с сомнением посмотрел на Свирельку. Идти во весь рост? По открытому месту? Уж лучше ползти дальше, чем быть замеченными.

— Слишком медленно, — прошипел Свирелька на исковерканном арабском. — Друзья ушли вперед. Если услышите свист, уходите с тропинки! Прячьтесь снова.

Медленно, но с облегчением Шеф побрел в указанном направлении; шелест кустов выдавал идущих впереди разведчиков. Он улучил момент и глянул на звезды, ярко сияющие в безоблачном небе. Времени до полуночи осталось немного.

Шеф прошел уже с полмили по козьей тропе, виляющей меж холмов, когда со стороны горы снова донесся свист. Рядом оказался Свирелька, схватил его за руку и потянул обратно в кустарник. Шеф взглянул на кажущиеся непроницаемыми заросли, опустился на землю и снова пополз. Десяток футов — и внутрь уже не проникает ни один лучик света, хотя фырканье и пыхтенье сообщают, что измотанный Ришье тоже находится в укрытии. Свирелька продолжал тянуть за собой, но Шеф воспротивился. Он был ветераном многих походов, не раз сам стоял в карауле. В отличие от Свирельки он мог оценить степень риска. На такой местности, когда не случается тревог и не грозит непосредственная опасность, вряд ли императорские дозорные настороже. Они не заметят глаз, смотрящих на них из гущи кустов. Шеф осторожно встал на ноги, взялся за ветку, аккуратно опустил ее на несколько дюймов, чтобы не мешала наблюдать.

И впрямь патруль — несколько человек меньше чем в двадцати футах пробирается узкой неровной тропкой, слишком сосредоточившись на колючках, чтобы смотреть по сторонам. Шеф услышал приглушенную болтовню, сердитый лающий голос старшего. Разговорчики не прекратились. «То еще войско», — подумал Шеф. Местное ополчение, то же, что его собственный фирд. He хотят ни во что ввязываться, мечтают лишь о скором возвращении домой. Их нетрудно обойти в темноте. Опасность представляют люди молчаливые и неподвижные.

Обратно на тропу, еще полмили вперед, потом опять в кусты. Опять пластаться по земле, минуя естественное препятствие или караульный пост. Еще сто ярдов пешком по козьей тропе и снова ползком под кустами. И так далее. Шеф утратил чувство направления, он снова и снова останавливался и глядел на небо в тщетной попытке определить время. Пыхтение Ришье поутихло, — видимо, он приспособился к неровному ритму передвижения.

И вдруг отряд оказался в сборе, все семеро. Они лежали в тени и глядели на костры, мерцающие по другую сторону полоски голой земли. За кострами виднелись камни Пигпуньента, крепости Грааля.

Свирелька очень осторожно показал на костры.

— Это они, — прошептал он. — Последнее кольцо охраны. Los alemanos.

Германцы, значит. Шеф видел отблески стали от кольчуг, щитов, шлемов и латных рукавиц. Но он и без того узнал бы повадку брудеров из ордена Копья, которых много лет назад видел перед атакой в битве при Бретраборге. Тогда они были на его стороне. Теперь же… Мимо таких опытных воинов не проскользнешь. Они расчистили проходы, вырубив кустарник, из веток устроили колючее заграждение. Расстояние между дозорами не достигало и пятидесяти ярдов, и караульные постоянно переходили с места на место. И вдобавок они действительно вели наблюдение, не то что оставшиеся позади горе-вояки.

Внезапно от громады Пигпуньента донесся жуткий грохот камнепада. Часовые посмотрели в ту сторону, но сразу вернулись к своим обязанностям. В полутьме смутно виднелось облако пыли, и можно было расслышать отдаленные крики. Рабочие отряды трудились ночь напролет, посменно, срывая скалу с помощью кирок, ваг и подъемных приспособлений, чтобы проникнуть в святилище еретиков. Чтобы найти для императора вожделенную реликвию.