Книга Том 2. Кошачье кладбище - Стивен Кинг

…НА ШКУРЕ ВМЯТИНКИ ОСТАЛИСЬ…

…ХАНРАТТИ — НУ И ИМЕЧКО ДЛЯ БЫКА!

…ВЗРАЩИВАЕШЬ В СЕРДЦЕ, ЧТО МОЖЕШЬ… И ВОЗДЕЛЫВАЕШЬ.

…ПТИЦЫ… КРЫСЫ… ОНИ НА МОЕЙ СОВЕСТИ.

…ЭТО ТАЙНОЕ МЕСТО. ОНО — ВАШЕ, НО И ВЫ — ЕГО РАБ…

…ОН ВРОДЕ КАК ВЗБЕСИЛСЯ… НО БОЛЬШЕ Я О ТАКИХ СЛУЧАЯХ НЕСЛЫШАЛ…

Ну, что, каков будет следующий шаг? Когда ночью завоет ветери луна осветит тропинку, бегущую лесом к кладбищу. Что, снова карабкаться покаменным ступенькам могильника? Когда смотрят фильм ужасов, зрители знают, чтопо глупости герой или героиня делают роковой шаг. А сами? В жизни? Они курят,не пристегивают ремни сидений в самолетах, увозят свои семьи к черту на рога копасным шоссе, где днем и ночью снуют огромные грузовики. Ну, так как, Луис,полезешь наверх? Выбирай: либо сын останется мертвым, либо рискнуть и… Что-тождет за дверьми неведомого? Вперед — раз-два, горе — не беда.

…ВРОДЕ КАК ВЗБЕСИЛСЯ… НО БОЛЬШЕ… ВМЯТИНКИ… МУЖЧИНА… СВОЙ…

Луис выплеснул остатки пива в раковину, он явно перебрал,его мутило. Комната кружилась перед глазами.

Вдруг в дверь постучали.

Луис долго слушал, так долго, что подумал: наверное,прислышалось. Но стук повторился, терпеливый и неотвратимый. Вспомнилсястрашный рассказ об обезьяньей лапе, и холодный ужас сковал душу. Он кожейчувствовал ледяную мертвую руку, ожившую сама по себе. Вот она пробралась кнему под рубашку, вот схватила за сердце. Глупый детский страх, а у страхаглаза велики. Нет, ничего глупого в своем страхе Луис сейчас не видел.

Не чуя под собой ног, подошел к двери, онемевшими пальцамиотодвинул засов, открыл. ЭТО ПАСКОУ. ИЗ МЕРТВЫХ ВОССТАНЕТ ВЫШЕ, ЧЕМ ПРИ ЖИЗНИ,КАК НЕКОГДА ПИСАЛИ О ДЖИМЕ МОРРИСОНЕ. ВСТАНЕТ ПАСКОУ НА ПОРОГЕ, КРАСНЫЕ ШОРТЫ,ЛИЦО ПОКРЫТО ПЛЕСЕНЬЮ, ГОЛОВА БЕЗНАДЕЖНО РАЗБИТА. ПАСКОУ СНОВА СКАЖЕТ: НЕ ХОДИТУДА, НЕ ХОДИ. Помнится, даже песня такая была: «Не ходи туда, не ходи сюда, будьсо мной, я люблю тебя».

Дверь распахнулась. На крыльце, в полночной тьме, отделившейдень вчерашний, прощальный, от дня сегодняшнего, похоронного, стоял ДжадКрандал. Холодный ветер трепал жидкие седины.

Луис попытался улыбнуться. Похоже, время покатилось вспять.И сейчас День Благодарения. Вот-вот они с Джадом засунут тяжелое, закостеневшеетело кота в мешок для мусора и отправятся в путь. ТОЛЬКО НЕ ЗАДАВАЙТЕ ВОПРОСОВ.ПОЙДЕМТЕ И ПОСКОРЕЕ ВСЕ СДЕЛАЕМ.

— К вам можно, Луис? — спросил Джад. Достал пачку сигарет,выудил одну, сунул в рот.

— Знаете, уже поздно, я пьян — пива опился.

— Да уж чую, чую. — Джад чиркнул спичкой, ветер задул пламя.Старик аккуратно, сложив руки ковшичком, зажег другую. Но рука дрогнула, испичка снова погасла. Джад вытащил третью, но, не зажигая, посмотрел на Луиса.— На ветру несподручно. Может, в дом впустите, или как?

Луис отступил от двери, и Джад вошел.

38

Они сидели за кухонным столом и пили пиво — ПЕРВЫЙ РАЗ У НАСНА КУХНЕ — с удивлением заметил Луис. Во сне вскрикнула Элли за стеной, и обазастыли, как в детской игре «Замри». Но все тихо.

— Все, конечно, бы ничего, — проговорил Луис, — толькоскажите мне, что привело вас сюда в первом часу ночи? Вы, Джад, нам друг, ноесть же какие-то границы…

Джад пригубил пива, вытер ладонью губы и взглянул Луисупрямо в глаза. Взгляд честного, уверенного в себе человека. Луис не выдержал,отвел глаза.

— Вы прекрасно знаете, зачем я пришел, — сказал старик. —Вы, Луис, думаете о том, о чем не следует. Более того, хотите свой замыселисполнить.

— Я думал лишь о том, как бы поскорее до постели добраться.Завтра трудный день, похороны.

— Может быть, я невольно повинен в ваших страданиях сегодняночью, — тихо продолжал Джад. — Может быть, я невольно даже повинен в смертивашего сынишки.

Луис вздрогнул и оторопело воззрился на старика.

— Что? Вы, Джад, в своем уме?

— Вы ведь замышляете его туда отнести.

Луис промолчал.

— А вам известно, какие силы там сокрыты, как и на ком этоотразится? — продолжал Джад. — То-то и оно. Я и сам не знаю, хотя прожил здесьвсю жизнь. Уж индейцев местных вдоль и поперек изучил: то место у них всегдавроде как священным считалось… Только там не добро, а зло верховодит. МнеСтенни Б. рассказывал, да и отец тоже, попозже, правда. Уже после того, какПестрый во второй раз умер. Теперь индейцы с властями штата и всей страны тяжбузатеяли — оттягать эти земли хотят. А кто знает, чьи они по праву? Никто! Кто изнал, давно помер. Сколько уж людей только на моем веку права на ту землюзаявляли, так никому она и не отошла. К примеру, Ансон Ладлоу, праправнукоснователя нашего городка. Он, пожалуй, больше остальных прав имел, ведь егопредок всю округу в дар получил еще от короля Георга, здешние места тогдаименовались Колонией Массачусетского залива. Но бедняга еще при жизни по судамнабегался — его родичи хотели землицу оттяпать, да и самозванец объявился,некий Питер Диммарт. Я, мол, тоже из рода Ладлоу, могу подтвердить. А сам-топращур, Джозеф Ладлоу, был гол как сокол, ни гроша в кармане, вот онединственное свое достояние — землицу — и раздаривал по клочкам, особенноспьяну.

— И что же, дарственных не осталось? — Луис удивился себе:его почему-то заинтересовала эта история.

— Куда там, наши деды да прадеды были люди дремучие, никакихбумаг не оставляли. — Джад прикурил новую сигарету от старой и продолжал. —Например, на вашу землю такой вот документ имелся. — Он закрыл глаза,припоминая, и процитировал. — «От старого тополя, что стоит у холма, и до рекиОррингтон — таковы южные и северные пределы владений.» — Джад усмехнулся,правда, не очень весело. — Но дело-то в том, что старый тополь изволилсвалиться от старости году этак в 1882, а к началу века и пня не осталось — всемхом поросло, а река Оррингтон обмелела и заболотилась еще после первоймировой. Вот и суди-ряди! Самому-то Ансону было уже наплевать: его в двадцатьпервом молнией поразило. Как раз около индейского могильника.

Луис воззрился на старика, а тот лишь спокойно отхлебнулпива.

— Впрочем, это неважно. Сколько на свете запутанных дел оземле. И сколько вообще не распутать. Зато адвокатам — раздолье: знай, денежкигреби. Еще Диккенс это хорошо подметил. Индейцы, думаю, рано или поздно, землиотвоюют, и все будет по справедливости. Но и это, Луис, неважно. Я ведь не затем пришел, а чтоб рассказать вам о Тимми Батермане и его отце.

— Кто такой Тимми Батерман?