Книга Повесть былинных лет - Валентин Леженда

— А ты молодчина, Острогов, — тихо проговорил князюшка. — Головастый. Здорово ты, однако, придумал — князьям в кубки немного опия подмешать.

— Рад стараться, — смутился секретарь, деликатно обгладывая жареное крылышко.

— Где сало, почему нема сала?!! — хрипло орал Богдан Шмальчук.

Всеволод строго постучал пустыми ножнами от кинжала по своему кубку, призывая князей к тишине.

— Братья, скорее решайте, опосля чего продолжим пир с чистой совестью и не будем больше забивать свои светлые головы общегосударственными делами!

— Мы согласны, Всеволод! — кивнул батька Лукаш. — Непосильную ношу на тебя взваливаем, Русь объединить. Но я от себя лично обещаю не чинить тебе никаких препятствий. Мой удел отныне твой удел.

— Присоединяюсь! — добавил Вещий Олег.

— И я! — воскликнул Владимир, явно не врубаясь в происходящее.

— Где сало, где же наше сало?!! — продолжал безобразничать Шмальчук.

— Богдан!!! — хором прикрикнули на гетмана князья.

— Да, что?

— Ты с нами?

— Понятное дело, что с вами, не с Кончаком же, в конце концов.

— Осмомысл воздержался! — сипло заявил князь Ижорский.

— Да пошел ты, — рявкнули остальные князья.

— Значит, решили! — Всеволод торжественно поднял золотой кубок. — За скорейшее объединение, братья… Эй, а что там на дальних скамьях творится?!!

Ясно Солнышко близоруко всмотрелся в конец стола.

— Хана Кончака тьмутараканские князья бьют! — присмотревшись, пояснил Вещий Олег.

Самая дальняя часть стола уже была опрокинута, скатерть порвана. В краинском борще, словно утопший бобр, уныло плавала меховая шапка половецкого хана.

— Ну… за единство! — поспешно вставил батька Лукаш, опрокидывая в рот огромный кубок эллинского вина.

* * *

Тяжело дыша и вытирая со лба липкий пот, агент Шмалдер на ватных ногах выбрался из праздничного шатра, откуда доносился рев нескольких дюжин луженых глоток. Удельные князья веселились по полной. Вокруг пиршественного стола уже плясали цыгане, визжали, дурачась, скоморохи.

— Пропало, все пропало! — как полоумный твердил себе под нос Шмалдер, спотыкаясь о чьи-то распростертые на земле тела.

Тела оказались пьяные до полной обездвижимости. Многие были в блестящих лакированных сапогах и с огромными зловещими топорами.

На краю городской площади трое дружинников отливали водой избитого хана Кончака.

— Кто ж это его так, бедолагу, оприходовал? — сокрушенно качали головами воины, окатывая бесчувственного хана из больших деревянных лоханей.

— Да навроде князья тьмутараканские. Они мешочки с песком на Вече тайно пронесли и хана ими отделали…

— Небось очнется и пойдет теперь войной на Тьмутаракань, как пить дать пойдет…

— Не-а, побоится. Русь-то объединяется! Так в ответ даст, половцы костей не соберут…

— Это точно…

Обрывки фраз дружинников доносились до секретного агента, словно со дна бездонного колодца.

Шмалдер свернул в переулок, и зычные голоса оборвались.

Всюду шло разудалое гульбище. Гуляли горожане, гулял приезжий люд, греки, татары… Два дойчландца весело братались с огромными бородатыми дровосеками. Плясали иудеи, ибо в этот день в Кипише всем наливали совершенно бесплатно. Пейсатые хитрецы вместо того, чтобы пить, сливали водку в специально припасенные под одеждой фляги и тут же шли за добавкой. Пройдет пара дней, и их уже можно будет увидеть на ежемесячной Сорочинской ярмарке торгующими «Особой Херусалимской».

Прямо на глазах у секретного агента два вусмерть пьяных дровосека, весело гогоча от переполнявшего их счастья, повесились на карнизе какого-то купеческого дома.

Шмалдер в ужасе отшатнулся от дрыгающих в воздухе ногами веселых безумцев.

— Нет! — прокричал он. — Этот народ нам никогда не одолеть!!!

Но все же секретный агент обязан был выполнить свой долг, и он его выполнил.

Поспешно покинув сотрясавшийся от веселья Кипиш, Шмалдер выбрался на открытое место и, достав из своего заветного саквояжа маленькое плоское устройство, выдвинул из него блестящий длинный усик.

— Хеллоу, агент номер шестьсот шестьдесят шесть ноль на связи, прием?

— Мы вас слышим! — пискляво донеслось из устройства.

— Дайте мне прямую линию с царем Жорджем!

— Но это сейчас невозможно, — возмущенно прочирикало в устройстве. — Царь на прогулке, выгуливает своего любимого терьера Тони.

— Мне наплевать, кого он там выгуливает! — разъярился секретный агент и чуть не хватил своим прибором оземь. — Его вызывает агент Фокс Шмалдер, черт побери, это срочно!

В устройстве повисла загадочная тишина, нарушаемая лишь легким далеким потрескиванием. Затем что-то оглушительно щелкнуло и красивый мужской голос бодро произнес:

— О, это вы, мой друг, что случилось?

— Царь Жордж, — Шмалдер судорожно сглотнул, — извините, что отвлекаю вас от чрезвычайно важных государственных дел, но…

— Ничего-ничего…

— М-да… — Агент вытер платком снова выступивший на лбу пот. — Я сейчас нахожусь в центре Руси…

— Что-то случилось?!! — сразу насторожился царь. — Что-то серьезное?

— Да!

— Говорите!

— Случилось то, чего мы больше всего опасались!

— ЧТО?!!

— Это произошло сегодня. Решение было принято удельными князьями полтора часа назад.

В переговорном устройстве снова повисла тягостная тишина. Шмалдер даже испугался, не нарушилась ли связь.

— Немедленно возвращайтесь домой! — наконец решительно приказал царь.

— Но…

— Никаких «но». Это дело лежит теперь вне вашей компетенции. Вы сделали свою работу, причем сделали великолепно. Возвращайтесь, сейчас вы больше нужны здесь, на родине. Думаю, вскоре вас приставят к почетной награде. Я лично дам вам орден «За мужеложство»! то есть тьфу ты… «За мужество». Возвращайтесь! Это приказ!

И, тихо пискнув, устройство отключилось. Шмалдер некоторое время тупо смотрел на умолкшую черную коробочку, затем вздрогнул, будто пробудившись от ночного кошмара, и, спрятав плоский прибор, зигзагами (на случай, ежели будут стрелять!) побежал прочь от Кипиша.

МАЛЫЙ ОТРЫВОК ИЗ «ПОВЕСТИ БЫЛИННЫХ ЛЕТ» НЕИЗВЕСТНОГО ЛЕТОПИСЦА

Нашествие псов-рыцарей

Нашествие псов-рыцарей вовсе не легенда. И не выдумка хитрых князей, дабы побудить крестьян охотнее брать на постой патрули ратные. Гусляры брехливые да прочие смутьяны только об этом и твердят, что, мол, не было никакого нашествия. Но нет веры им, как и нет правды в их пьяных песнопениях.