Книга Фрейлина - Шеннон Дрейк

— Рован скоро вернется, — произнесла она.

В этот вечер Гвинет, вернувшись в городской дом, подбежала к Ровану, обняла его и крепко к нему прижалась.

— Любимая, это всего лишь недолгая разлука, — сказал лорд Грэм.

Несмотря на успокаивающие слова, Гвинет вздрогнула.

Маленькая разлука.

Ей хотелось сказать Ровану, что они могли бы бросить вызов своей королеве. Он может отказаться от своих шотландских земель, и она охотно сделает то же самое.

Но она знала, что не может этого сказать. И Рован, и она любили Шотландию. Она знала: Рован считал, что может помирить лорда Джеймса с сестрой.

— Когда ты уезжаешь?

— Этим утром.

— Ночь еще наша, — прошептала она.

И она была права: у них еще была ночь. Всего одна ночь.

Гвинет наслаждалась, как драгоценностью, каждой секундой, которую они провели вместе. Девушка знала: позже она будет вспоминать каждое прикосновение его пальцев, каждое движение его губ, каждую подробность его тела.

Минуты наивысшей страсти сменялись минутами величайшей нежности. Всю эту ночь они не спали и в долгие бессонные часы уверяли друг друга, что расстаются ненадолго. Но слова — это лишь слова. С каким бы жаром они ни произносились, Гвинет не могла избавиться от страха.

И при этом она знала, что они могут любить друг друга так яростно лишь потому, что они такие, какие есть. Если бы она вынудила Рована отречься от любви к родине и чувства долга перед родной страной, она бы уничтожила в нем самую суть того, что так любила.

По поводу себя она не была уверена в этом. Она служила Марии со всей преданностью и верой, на которые была способна. Но она боялась, что, вернувшись, не узнает в ней ту, кому когда-то так искренне поверила и оказала такую большую поддержку.

С первыми лучами рассвета Рован обнял ее и прижал к себе. Он в последний раз овладел ее телом — с яростным пылом, с мучительной нежностью, но ласково и легко, и во время любви прижимал ее к груди так, словно раскрывал перед ней свою душу.

Несмотря на огромное желание Гвинет держать Рована в объятиях до последней минуты, ее одолел сон.

Когда она снова открыла глаза, Рована рядом уже не было.

Часть третья СТРАСТЬ И ПОРАЖЕНИЕ

Глава 15

Джеймс Стюарт был в бешенстве.

Его разговор с Рованом происходил не при королевском дворе: брат шотландской королевы под любыми предлогами старался не появляться там, даже если получал приказ явиться.

— Я в отчаянии, — говорил Джеймс. — Моя сестра приехала сюда с самыми лучшими чувствами и намерениями. Она заботилась о стране. Ей удалось очаровать народ и заслужить его уважение. А теперь она как будто забыла все, чему научилась из политики и искусства управления. Она просто сошла с ума.

Рован молчал. Ужас, как тяжелый груз, сковывал душу. Видеть такой разрыв между королевой и ее сводным братом было не просто печально — это было жутко.

Ему не пришлось отвечать. Джеймс, жестикулируя, продолжал говорить без остановки.

— Этот молодчик воспитан в Англии, и он всего лишь слуга Елизаветы. Его мать думает, что имеет право на английскую корону, а если она женит своего красавчика сынка на Марии Шотландской, вся семья еще больше задерет нос.

— Елизавета недвусмысленно заявила, что не благословит этот брак, — сказал ему Рован.

Джеймс покачал головой:

— Идите к Марии и посмотрите сам. Она просто потеряла разум. Уже планирует свадьбу.

— А вы на свадьбе не будете? — спросил Рован.

— Нет, не буду! — гневно воскликнул Джеймс. — Она отдаст страну родителям этого мальчишки — графу и графине Леннокс. А я говорю вам, что наши лорды с этим не согласятся.

— Но они могут согласиться потом. Если от этого брака родится наследник престола, шотландцы объединятся вокруг Марии — все равно, нравится им муж, которого она выбрала, или нет.

— Она уже именует его королем, хотя этот титул должен утвердить парламент или тайный совет, — раздраженно Джеймс.

— Вы и королева должны жить в мире друг с другом. Обязательно, иначе в стране будут новые междоусобицы.

— Я не желаю смотреть, как моя сестра отдает в чужие руки королевство нашего отца, — откровенно сказал Джеймс. — Вы должны пойти к ней с моими письмами.

Вот каким образом Рован оказался в Эдинбурге на свадьбе королевы Марии и Генри Стюарта, лорда Дарнли.

Он заметил изменения при дворе Марии. У нее теперь был новый секретарь, итальянец по фамилии Риччо. Все ее дорогие Марии по-прежнему состояли в ее свите, но рядом с ними появилось несколько новых молодых француженок и юных знатных шотландок.

Его даже не пригласили к королеве до свадьбы, которая состоялась на следующий день после его приезда в часовне Холируда. Но по крайней мере, ей были переданы письма Джеймса.

Королева венчалась не в белом платье, как положено по традиции, а в черном, с большим капюшоном. Этот наряд, конечно, был элегантен и удобен, но ясно показывал, что она вступает в брак как вдовствующая королева Франции. С испугом и смятением Рован смотрел на то, как Мария и Генри Стюарт дают друг другу брачные клятвы. До сих пор он думал, что знает Марию. Она была страстной, решительной, глубоко верила, что рождена быть королевой и имеет право властвовать. Как она могла влюбиться в человека с такой мелкой душой и позволить ему управлять собой?

Рован говорил себе, что не имеет права судить Марию. У него даже мелькнула шутливая мысль, что Мария могла влюбиться в Дарнли просто потому, что тот примерно на дюйм выше ее ростом. Избранник королевы был невероятно хорош собой, строен и, как говорили все, умело владел двумя самыми любимыми искусствами Марии — охотой и танцами.

Но что-то в нем беспокоило Рована. Дарнли был слишком хорош собой и слишком молод. У него не было сильного характера, за который шотландцы могли бы горячо полюбить и принять его как короля.

Вскоре после свадебной церемонии королева сняла свой элегантный черный вдовий наряд, и начался праздник. Рован наконец смог заговорить с королевой, когда вел ее в танцевальный зал.

Мария была вне себя от радости. Ее первый вопрос был не о государственных делах. Она спросила другое:

— Разве он не идеал принца, лорд Рован?

Рован не хотел лгать Марии и ответил:

— Ваша милость, видеть вас такой счастливой — это, без сомнения, чудесно.

Ее лицо искривила странная гримаса.

— Она завидует, вот и все.

— О ком вы, ваша милость?

— О Елизавете. Она не хочет выбрать себе мужа и как раз поэтому не может смириться с тем, что другая государыня может сделать это и при этом по-прежнему выполнять свои обязанности. Скажите мне, как идут дела у Гвинет? Полагаю, что хорошо. Мэйтленд сказал мне, что моя кузина считает ее очаровательной и честной. Мне нужно, чтобы Гвинет оставалась при ней и продолжала поддерживать меня, особенно если мы с моим дорогим мужем родим наследника. В этом случае Елизавета будет просто обязана признать меня наследницей.