Книга Абордажная доля - Дарья Кузнецова

Я видела, ощущала каким-то чисто женским внутренним чутьем и понимала разумом, что ему хочется совсем не этих неторопливо-томных ласк, а иного — жгучего, звериного, грубого. Но осторожничал, чувственно и нежно сводил с ума прикосновениями.

Сорвался только в самом конце, когда желание совершенно затуманило разум, и снова наставил мне синяков. Но в тот момент это уже не беспокоило. Во мне осталось только единственное инстинктивное стремление принадлежать — полностью, до последнего вздоха, до самой потаенной мысли — именно этому мужчине, которого принимало мое тело и которому принадлежало мое сердце.

Заснули мы почти сразу, не размыкая объятий, не имея сил и желания хоть как-то пошевелиться. Только, уплывая в сон, я почувствовала, как Глеб убрал руку за спину, нащупывая одеяло, а потом широким жестом накрыл нас обоих, словно отрезая от окружающего мира. В этот момент меня эгоистично не волновало беспокойство родных, Димкины угрозы и предстоящий разговор с отцом. Меня вообще ничего не волновало, кроме теплого и всеобъемлющего ощущения счастья, оттененного легким горьковатым привкусом недоверия: а вдруг это все-таки не на самом деле?

Утром же, несмотря на то что проснулась я одна, а совсем даже не в надежных объятиях измененного, у меня не возникло ни единой мысли о том, что вчерашнее может быть сном, видением или чем-то вроде этого. Потому что утро началось с расплаты за то, что, глупая и самонадеянная, я не послушала умного и опытного Глеба. Не то чтобы у меня все ужасно болело и хотелось от этого умереть, но ощущения были весьма неприятными. Ломило некоторые мышцы, о существовании которых я, достаточно спортивная девушка и вообще-то врач, раньше никогда не подозревала. Ныли синяки, горели припухшие от поцелуев губы и, конечно, неприятно саднило между ног. Не до такой степени, чтобы обещать себе «никогда больше», но достаточно, чтобы идея продолжения вчерашнего прямо сейчас вызывала устойчивое отвращение.

Некоторое время я лежала в кровати, ленясь и одновременно побаиваясь пошевелиться: а вдруг окажется, что чувствую я себя на самом деле еще хуже? Пролежала бы, наверное, дольше, но постель с одного края прогнулась, и я была вынуждена открыть глаза и проверить, что происходит. Происходил, конечно, Глеб; мужчина опустился рядом с кроватью на колени, оперся локтями о матрац.

— Как ты, страдалица? — Улыбка у него вышла одновременно ехидной и сочувственной. Мужчина протянул руку, убрал упавшие мне на лицо пряди, погладил по щеке. Я блаженно прищурилась от прикосновения прохладной ладони.

— Чувствую себя дурой, — вздохнула наконец в ответ. — И зачем я тебя не послушала?

— Когда чего-то настолько хочется, сложно слушаться разума, — усмехнулся он. — Пойдем, там уже ванна полная, и завтрак почти готов, — сообщил он, выпутывая меня из одеяла и легко подхватывая на руки.

— Все-таки ты идеальный мужчина, знаешь об этом? — умиротворенно вздохнула я, устраивая голову на его плече и наслаждаясь тем, что нет необходимости шевелиться.

— Я мужчина, снедаемый чувством вины, — засмеялся он. — Ты маленькая и наивная, а я-то знал, что будет плохо, но все равно пошел на поводу у собственных желаний. Так что просто подлизываюсь и пытаюсь искупить свою вину.

Теплая вода оказала живительное воздействие. Неприятные ощущения не пропали совсем, но определенно стало легче, а ощущение чистоты доставило удовольствие и подняло настроение, поэтому из ванной я вышла на своих ногах, вполне довольная жизнью. Следуя примеру Глеба, который был уже в форменных штанах, я отыскала свое платье и белье. В кухню шагнула, на ходу прилаживая на голове тонкий ободок вира, и — страдальчески застонала, проверив историю.

— Ты чего? — спросил в замешательстве измененный.

— Сорок восемь, — отозвалась я, подходя к стоящему у стола мужчине и подныривая под локоть, чтобы прижаться, ища защиты.

— Что? — совсем растерялся он.

— Меня сорок восемь раз вызывали домашние, — со вздохом пояснила я. — Там гвардии еще под окнами нет? Я боюсь возвращаться домой, даже Макс негодует… И не смешно!

— Напротив, очень даже забавная ситуация, — весело отозвался Глеб. — Коварно спер девушку из-под носа бдительной родни, практически надругался, а теперь грядет расплата. Да не трусь, не брошу я тебя в одиночку с родней разбираться.

— И когда мы этим займемся? — спросила я, чувствуя, что напряжение действительно потихоньку отпускает.

— Не раньше завтрака, — отмахнулся он и поцеловал меня в висок. — Садись, остынет все.

Мы устроились за столом. Квартира, хоть здесь и имелось все нужное, несла явный отпечаток нежилой. Пусто, безлико, словно в гостинице. Интересно, зачем она Глебову другу?

Но вслух я задала совсем другой вопрос:

— А какие планы на сегодня были у тебя? Ну и вообще, чем ты сейчас занимаешься?

— Да особо никаких. — Он пожал плечами. — Сказали только всегда быть на связи, чтобы явиться в случае необходимости. А в остальном… я пока пытаюсь привыкнуть к жизни и к небу над головой. После семи лет в космосе это трудно, поначалу вообще дергался, чуть ли не трясло от напряжения. Ну и с дальнейшей своей… деятельностью определиться, не подопытным же кроликом служить до конца дней. Но тут все вопросы уже заданы нужным людям, остается только ждать, тем более что сегодня, насколько я помню, выходной. Так что сейчас я полностью в твоем распоряжении и готов поучаствовать в семейных разборках. Новый, необычный опыт всегда ценен, — назидательно завершил он.

— Я бы предпочла обойтись без него, — проворчала негромко.

Понятно, что неприятного разговора не избежать, но… Никто ведь не запрещает мечтать, да?

ГЛАВА 14,

в которой Алиса выбирает свою судьбу

Спор разрешить пора давно:

У нас со-мнение — одно,

А мнение — различно.

Льюис Кэрролл. Фантасмагория

Алиса Лесина

Решимости связаться с домашними я набралась не после завтрака, а когда мы уже двигались на наемном авионе в сторону дома. Крепко вцепилась обеими руками в ладонь моего пирата и под его сочувственным и насмешливым взглядом малодушно вызвала Макса — как самого безобидного.

— Не надо говорить мне, насколько я плохая! — затараторила вместо приветствия, не давая брату открыть рта. — Скажи, сколько у меня шансов выжить?

Брат — а точнее, его проекция, созданная прямо у меня в мозгу зиром, — глянул на меня тяжело, хмуро и проворчал, игнорируя просьбу:

— Свинья ты, а не Белка. Могла бы хоть меня предупредить, что с тобой все нормально, мол, загуляла, я бы прикрыл. А в идеале кого-нибудь из своих подруг предупредила бы, что сейчас якобы у нее. Как маленькая, честное слово!

— Ну прости, не до того было, — вздохнула я, бросив быстрый взгляд на Глеба. Переходить на закрытый режим, когда общение осуществляется мысленно, не стала, поэтому мои реплики Клякса слышал. И слушал с большим вниманием. — Как там… сейчас?