Книга Мальчик со шпагой - Владислав Крапивин

Так было, пока Генка не упомянул о Херсонесе.

— Разве Херсонес в Севастополе? — удивился Серёжа.

— Конечно. Между Карантинной и Песочной бухтами.

— Я думал, это отдельное место, вроде какого-то поселка, — сказал Серёжа. — Там раскопки греческого города, правильно?

— Да. Там развалины всякие. Башни, стены. И колонны из мрамора.

— У меня дядя есть. Ну, брат тети Гали. Он археолог, с московскими студентами в Херсонесе на раскопках работает, — со сдержанным торжеством сказал Серёжа. — Он все не писал, не писал, а недавно письмо прислал, обещает весной в гости приехать. Уж я из него тогда все выспрошу про эти раскопки…

— Хочешь, я тебе книгу про Шлимана принесу? — спросил Олег. — Про того, кто древнюю Трою открыл.

Олег ухитрялся все понимать. Про каждого. Серёжа никогда ему не говорил, что все больше и больше тянут его к себе тайны старых городов, заросших, засыпанных, утонувших. Но Олег, видно, знал и это.

Хорошо приходить туда, где тебе рады, где тебя всегда понимают, где друзья. Вот поэтому Серёжа, когда мог, спешил в "Эспаду".

Но сегодняшний вечер в кают-компании был непохож на прежние. Вспоминался утренний случай.

— Да ничего, — сказал Серёжа, чтобы успокоить себя и других. — Они же сами виноваты. Ворвались, как в свой собственный сарай, и давай командовать…

— Все правильно, — согласился Олег. — Только зря я, пожалуй, с ними такую перепалку затеял. Нервы, что ли, стали сдавать?

— Нервы у кого хочешь сдадут, — сказал Серёжа. — После такого случая с Данилкой… Я как вспомню про этот стержень, зубы стучат.

— Это верно. Только я вообще легко заводиться стал, — вздохнул Олег.

Вмешался Генка:

— Ну уж, легко! С теми двумя тетушками ты очень вежливо разговаривал. Помнишь?

— А что за тетушки еще? — встревожился Данилка.

— Да были тут, — сказал Олег. — Давно еще, две недели назад. Я разве не рассказывал? Кузнечик наш как раз первое занятие с новичками начинал… Вошли в зал, будто в магазин, остановились посередине и тогда говорят: "Можно к вам?" Мы даже остолбенели сперва. Мальчишки как раз переодеваются для разминки. Гена стоит бледный от ответственности и ужаса и лихорадочно вспоминает комплекс упражнений…

— Упражнения-то я помнил, — сказал Генка

— Ничего ты не помнил… Ну вот. Я говорю: "Простите, но никак нельзя. Видите, ребята раздеваются, инструктор первый раз на занятиях, стесняться будет. А вы что хотели?" — "Мы хотели посмотреть, чем вы тут занимаетесь". — "Простите, — снова говорю, — а вы кто?" — "Мы — общественность". — "Очень приятно, — говорю. — А поточнее?" — "Вот она из уличного комитета, а я вместе с ней…" Ну пригласил я их в кают-компанию, объяснил, что гости к нам если приходят на занятия, то сначала предупреждают. Родители — другое дело, у них тут ребята. Очень вежливо объяснил. А они рассердились. Говорят: "Что это вы отгораживаетесь от людей?" Обещали пожаловаться… Может, зря мы их на занятия не пустили, а, Гена?

— Мне их тогда только и не хватало, — сказал Генка. — Я даже Сергея прогнал. Трепетал с непривычки как осиновый лист.

— А учительницу пускаешь и не боишься, — напомнил Серёжа.

— Первый раз ее тоже не было…

— А что за учительница? — дурашливо-капризным голосом спросила Наташа. — Все про все знают, а мне никогда не говорят.

— Учительница та самая, которая Генкиных третьеклассников учит, — объяснил Олег. — Ведь наш Кузнечик попал в капитаны почему? Из-за нее. Она в нем души не чает.

— Может, хватит? — жалобно спросил Генка.

Но у Олега запрыгали в глазах веселые точки. Он продолжал:

— С чего началось? Приходит однажды из тридцать седьмой школы учительница. Пожилая, представительная. Очень-очень вежливая. Говорит, что интересуется нашей работой. Мы как раз были с Геной и с Ворониными. Стали показывать ей все и рассказывать, а она вдруг спрашивает: "Нельзя ли моих мальчиков записать к вам в отряд?" Имейте в виду, сразу сказала — не в "клуб", а в "отряд". Я спрашиваю: "Сколько?" — "Ну, хотя бы человек семь". Посмотрели мы с ребятами друг на друга: что делать? Главное, малышня совсем. А как откажешь хорошему человеку? "Ладно, — говорю, — если семь, то попробуем". Она обрадовалась. А потом стала интересоваться: "Вы с ними со всеми один занимаетесь?" — "Нет, — говорю, — сам я не управился бы. Ребята помогают, кто постарше". Она тогда отвела меня в сторонку и шепчет: "А нельзя ли, чтобы с моими занимался вон тот симпатичный мальчик?" И на Геночку показывает. Как тут быть? Пришлось принять солидный вид и сказать: "Принимайте, товарищ Медведев, группу".

— Я чуть в гитару не улез, — мрачно признался Генка.

Олег сказал:

— А раз группа есть, пришлось звание давать. Для авторитета перед новичками.

— И перед Надеждой Анатольевной, — вставил Серёжа.

— Подать, что ли, в отставку? — задумчиво произнес Генка.

— Я вот тебе подам! — пригрозил Олег. — А дальше знаете что? Бедная Надежда Анатольевна ходит к нему на все занятия. Ее пиратики как начнут махать клинками, как начнут вопить от восторга, так она бледнеет и глаза закрывает. Но в капитана Медведева верит, как в каменную стену.

— Она в него просто влюбленная ходит, — сказал Серёжа. — Позавчера шоколадкой угощала.

— Да бросьте вы! — отмахнулся Генка. — Она в своих пацанят влюбленная. Не надышится на них. И они от нее ни шагу. Если бы я в третьем классе учился, обязательно бы к ней сбежал.

— От Татьяны Михайловны? — укоризненно спросила Наташа.

— Ну… Татьяна Михайловна третьи-то классы не учит, — вывернулся Генка. И, чтобы отвести разговор от себя, добавил: — А Серёжка, если бы мог, давно бы уж от нее сбежал. Это точно. Она его совсем завоспитывала.

— Да ну… — отмахнулся Серёжа. — Просто ей кажется, что я слишком часто в разные истории встреваю.

— Не в разные, а в одинаковые. В скандальные, — уточнила Наташа.

— И про меня это тоже говорят, — печально признался Данилка. — А мы при чем? Это истории виноваты, раз случаются. Да, Серёжа?

— Вот именно, — сказал Серёжа, благодарный Данилке за такую здравую и четкую мысль.

Генка хихикнул.

— Самое смешное знаете что? Татьяна Михайловна боится, что Серёжка из-за той драки с Гавриком начнет зазнаваться. Я, мол, герой, бандита задержал, в газете писали…

— Зазнаешься тут при такой жизни, — мрачно сказал Серёжа. — Чуть что, сразу: "Про тебя в газете написали, а ты тройки получаешь! Про тебя вся школа знает, а ты по коридору носишься!" Или еще так: "Каховский, ты опять споришь со старшими! Ты, наверно, думаешь, что вокруг тебя одни бандиты и хулиганы! Ты еще палку возьми!"

— Это кто же тебя так? — поинтересовался Олег.