Книга Любовь и прочие неприятности - Киран Крамер

– Должно быть, тяжело потерять брата.

– Ну, он умер, когда я был совсем маленький, так что мне не было тяжело, хотя я всегда испытываю чувство вины, когда говорю это.

– Тебе не в чем себя винить. – Сисси против воли пожала ему руку, но тут же отпустила. – Сочувствую твоим родителям.

– Да, такого и врагу не пожелаешь. Поэтому и стараюсь по возможности их не расстраивать.

Бун протянул ей диктофон.

– Может быть, наконец начнем?

– Да, пожалуй.

– Если тебе лучше остаться одной, только скажи.

– Нет, не обязательно. – Сисси вдруг почувствовала давящую тоску. – Я не возражаю, если ты услышишь мою победную речь, тем более что вряд ли мне придется ее озвучивать перед всем городом.

– Прекрати сейчас же! Ты не должна так думать.

– Знаю, что не должна. – Сисси снова воспрянула духом и улыбнулась. – Беру свои слова назад.

– Вот и хорошо, – кивнул Бун и показал, как пользоваться диктофоном.

Сисси попрактиковалась пару раз, а потом приступила к записи, не отрывая взгляда от Буна. Ее воодушевляла сама возможность стать первым в Кетл-Нобе человеком, к тому же действительно способным многое в городе изменить к лучшему. Сисси замолчала, чтобы обдумать фразу, снова заговорила, потом вновь замерла. В тот самый момент, когда ей требовалась поддержка, Бун улыбался или многозначительно кивал. Один фрагмент Сисси захотела убрать – о том, что собирается построить мост в светлое будущее: ей показалось, что это слишком банально, – и Бун помог ей в этом.

Получившаяся в итоге речь Сисси понравилась.

– По продолжительности в самый раз, – одобрил Бун. – Идеально, чтобы пробудить интерес горожан и не наскучить.

– Спасибо. – Она отдала ему телефон.

Бун взял ее за локоть.

– А как насчет речи о признании поражения? – Судя по тону, он дразнил ее.

Медленно Сисси поднесла телефон к губам и включила диктофон.

– Я проиграла… ничего я не проиграла!

Глядя прямо ему в глаза, она замолчала.

– Это действительно так? – спросил он, двигаясь ближе.

Она кивнула.

– Ничего? – Накручивать ее локон на палец стало для Буна прямо-таки пристрастием.

Сисси, по-прежнему не в силах оторвать от него взгляд, прошептала:

– Ничего.

Забрав телефон, Бун прижал ее к груди.

– Мэр должен уметь вести переговоры. Находить компромиссы.

– Но не во всем. – Сисси вдруг почувствовала себя такой сильной, такой уверенной в себе, какой никогда прежде не чувствовала.

– Мне бы хотелось выяснить, в чем же нельзя. Давай займемся этим прямо сейчас. – И Бун завладел ее губами.

Чувства Сисси вмиг обострились, дыхание сбилось, когда Бун посадил ее к себе на колени. Одежда теперь казалась им препятствием, которое заставляло желать соприкосновения обнаженной кожи еще сильнее.

Бун стал расстегивать пуговицы на вязаном жакете Сисси, а она просунула руки ему под рубашку и едва не замурлыкала от удовольствия.

Не отрываясь от ее губ, Бун пробрался к изгибу талии, потом выше, к груди и принялся дразнить.

От холода их дыхание обращалось в пар.

– Почему мне не холодно? – пробормотала Сисси.

– Мне тоже не холодно.

Все вокруг погрузилось во тьму. Не доносилось ни звука, кроме бешеного стука сердец, прерывистого дыхания и шороха одежды.

– Знаешь, на улице все-таки немного прохладно, – сказала Сисси, когда Бун расстегнул ей рубашку и начал целовать и посасывать грудь.

– Но не нам.

Страсть, пылавшая между ними, не давала им замерзнуть, Сисси просунула руку за пояс его джинсов и когда коснулась возбужденной плоти, Бун зарычал.

Ей это понравилось. Он оказался таким шелковистым, горячим и твердым, что желание Сисси возросло до непомерных высот.

Бун чуть отстранился, чтобы взглянуть на нее обнаженную.

– Если мы займемся этим, я буду помнить, что это твой первый раз за долгое время.

– Но как же мы… в одежде? – удивилась Сисси.

Он рассмеялся.

– Не обязательно здесь и сейчас, можем вернуться домой.

– Я не могу ждать так долго. – Она улыбнулась. – К тому же я слышала, что секс в бельведере – это круто.

Бун поцеловал ее и предложил:

– Так давай убедимся в этом.

Он стянул черные брюки ей на бедра, прикрыв курткой ее сзади. Она помогла ему стянуть штаны не ниже, чем требовалось.

– У тебя есть?..

– Всегда с собой. – Бун достал из кошелька маленький квадратный пакетик, и дальше все пошло само собой. Сисси оседлала его, упираясь ногами в скамейку, обвила шею руками, а Бун крепко обхватил ее за ягодицы, чтобы не упала.

И наконец, впервые за десять лет, Сисси Роджерс занялась сексом. Внутри кокона тепла, окруженного их верхней одеждой, она приподнималась и опускалась – и в реальности это оказалось куда приятнее, чем любая из ее самых смелых фантазий, – сильно сжимала его, не чувствуя ни тени смущения – только возбуждение и страсть.

Наслаждение росло, и, достигнув пика, Сисси издала тихий стон удовольствия, только для Буна. Он ласкал губами и языком ее грудь, говорил ей слова, от которых у нее кружилась голова. Сисси снова захотела его. Этот раз оказался куда более волнующим: она смотрела ему в глаза, двигалась быстрее и резче, Бун подавался ей навстречу, обхватив одной рукой ее бедро, а другой – грудь, и шептал, что прекраснее ее нет женщины на свете.

Потом, когда мир вернулся в привычное русло, они сидели на жесткой, холодной скамье в бельведере на центральной площади Кетл-Ноба, в том самом бельведере, где они будут произносить свои речи по итогам выборов.

Один победит, другой проиграет, но оба запомнят это.

Как такое можно забыть?

Глава 29

На следующий день Сисси закончила работу исполненной добрых чувств к своему городу и ко всем его жителям и едва не порхая от удовольствия после хорошего секса. Не думать о Буне и о том, как сильно желает быть с ним всегда, она не могла.

Сисси безумно, страстно влюбилась в мэра.

Плакат с червячком, торчавшим из яблока, со стенда она сняла. На его месте теперь красовался другой нарисованный Салли в том же стиле плакат: «Этой библиотеке принадлежит мое сердце». Большую надпись окружало множество сердечек. Сисси прошлась с этим плакатом по всему городу, и многие горожане вписали свои имена в эти сердца.

Хэнк Дэвис идеально ровно повесил плакат на стенд.

– У него просто талант вешать твои плакаты! Где угодно, – воскликнула Салли.