Книга Запоздалый приговор - Фридрих Незнанский

Итак, захлопнув дверцу старенькой серой «трешки» «БМВ», Юрка Шаповалов перепрыгнул через низенькую оградку сквера и пошел прямо к ней.

— О’кей! — Он сделал ручкой. — Теперь и я вижу, что все в порядке.

Другую руку он держал за спиной, но Римма заметила это лишь после того, как перед ней вспенилась шикарная ветка белой сирени.

— Ворованная, — строго предупредил ее он прежде, чем она успела как-то к этому отнестись.

Она радостно засмеялась:

— Спасибо. Ты все помнишь…

— Может, и не все, но то, как мы воровали сирень, помню точно.

— Мы? — удивилась она.

— Мы, — сказал он твердо. — Я — как исполнитель. Ты — в роли соучастника и вдохновителя.

— Согласна, — кивнула она.

Потом чуть отодвинулась и стала разглядывать Юрку в упор, словно собиралась его стричь и прикидывала, что нужно сделать для начала.

Он понял ее взгляд.

— Мы ничуть не изменились, — заявил он с усмешкой. — Ничуть.

Она кивнула, впрочем, без грусти.

— Ничуть. Ты прав.

Он тоже кивнул. Сказал, осматриваясь, будто что-то искал:

— У нас есть повод выпить. Даже причина.

— Д-да? — изумилась она.

— Да-да. Но о причине ты не догадаешься ни за что.

Она посмотрела на него из-под пряди волос, с хулиганским видом, так, как это обычно делал он. Все это были их прежние игры юности.

— А ну, говори!

Он молча показал ей язык — так, как это обычно делала она. Потом он вдруг поднялся и вынул из объемистых карманов замшевого пиджака по бутылке пива.

— За папарацци.

Жестяные крышечки упали на асфальт.

Над бульваром сгущались сизо-сиреневые майские сумерки. Огней становилось больше. Воздух слегка посвежел.

— Ну, так что… Редакция материала не убоится?

Он сделал несколько солидных глотков и кивнул.

— Не убоится. Я переговорил… ну, так, предварительно и вкратце. Без имен и подробностей.

— И?

Шопик неопределенно качнул головой.

— Пока реакция неплохая. Но это политика, сама понимаешь.

— Договаривай.

— Договариваю. На момент «здесь и сейчас» удача обеспечена где-то на семьдесят процентов. Если же попадутся «хреновые тридцать» из остатка, — Юрик отпил из бутылки и поглядел сквозь нее на огни каруселей, — тогда мы просто спихнем это какой-нибудь другой газетенке. Благо, их сейчас развелось множество превеЛикое. Кто-нибудь да напечатает.

Она вздохнула и поцарапала ногтем этикетку.

— И тут свои сложности.

— А как же без них, без родимых…

— А если нигде не возьмут?

Юрка кивнул.

— Не есть повод грустить. А есть повод поискать клиента.

— Не поняла?

Он хмыкнул:

— Сразу видно, не политический ты человек. Не образованный, не подкованный, темный. Одно слово — Европа… — Юрка довольно заржал и прикончил пиво одним глотком. — Это значит, — принялся пояснять он, — что нужно найти подходящего политикана, желательно еще грязнее Ше… Стоп-стоп, без имен!.. Ну, ты поняла, кого грязнее… Ну, вот, найти, значит, такого типа, но только в стане его врага. И с кристально чистой совестью сдать ему твоего старого знакомого. Можно даже за деньги, но тогда совесть не будет кристально чистой.

Они немного посидели молча.

— А сумеешь найти грязнулю-то? — спросила Римма, возвратившись к недавней теме разговора.

Юрка приподнял и опустил плечи.

— Нелегко, конечно, найти кого-то, кто еще гаже, ну да и не обязательно. Чистые, они в действительности не так уж и чисты… Ну а в самом-самом-самом крайнем случае просто дать на лапу шеф-редактору. Наскребешь?

— Да уж наскребу… А кому?

— Да вообще, не обязательно именно «кому»… Но я думаю, мы слишком далеко с тобой заехали. — Он повертел пустую бутылку и аккуратно опустил ее на Асфальт. — Думаю, все решится гораздо проще.

Римма протянула ему кассету и посмотрела на старого приятеля с легкой грустинкой.

— Будем прощаться?

В этот момент у Шопика запищал телефон. Он вынул его, посмотрел на номер на табло, но отвечать не стал. Потом рассеянно спрятал мобильник в карман и медленно развернулся всем корпусом к Римме.

— Вот что… — задумчиво произнес он. — Похоже, что покупатель твоего любительского ролика, уважаемая папарацци, нашелся сам.

— Да? — с сомнением спросила она.

— Это один гастрономщик, Чудинов, мне сейчас звонил его исполнительный директор.

— Гастрономщика? — подняла брови Римма.

Шопик усмехнулся:

— Это я его так зову… Он собирался построить супермаркет в одном людном месте, а твой знакомый его туда не пустил, ну, и они не на шутку сцепились. Разразился даже маленький скандальчик, это все года полтора тому назад произошло… Видишь, как полезно иногда собирать сплетни.

Она насмешливо сощурилась.

— Ох и продажная же у вас пресса…

— А как же, — невозмутимо согласился Юрка и тут же передразнил ее: — «У вас!..» Она, кстати, и у вас такая.

Римма поглядела на часы и качнула головой:

— О, время не ждет… Отвези меня в гостиницу, а?

9

Гастрономщик оказался вполне компанейским мужчинкой средних лет. Юра познакомил с ним. Римму на следующий день в послеобеденный час. Встреча состоялась в его офисе на Павелецкой набережной.

Офис, собственно говоря, таковым не являлся. Это была спортивная школа по горному туризму, которую Чудинов финансировал и всячески опекал. Когда Римма с Юрой вошли в холл, там стояли деловитая суета и шум — кто-то кого-то звал или искал, переносил куда-то лыжи, рюкзаки, палатки, взад-вперед ходили юноши и девушки в спортивных костюмах.

Андрей Борисович, коренастый мужчина с жестким, обветренным лицом, не был похож на бизнесмена. Он, скорее, напоминал тренера, хоть и вышел встречать гостей в безукоризненном темном костюме, несколько неуместно смотревшемся в сборно-спортивной обстановке. Римме он понравился: несмотря на железную хватку бизнесмена, в нем явно присутствовало желание кому-то помогать. Скалолазание Чудинов любил с детских лет. Что же касается Шерстяка, то с ним они действительно враждовали и судились. Чудинов отметил это вкратце, высказав мысль, что депутат Государственной Думы — практически недосягаемое для закона лицо.

— Прошу вас, присаживайтесь, где удобнее, — пригласил он в кабинет своих гостей. — Что-нибудь выпьете?