Книга Да будем мы прощены - Э. М. Хомс

– Я буду с тобой на телефоне. Ты где сейчас?

– У себя в комнате.

– У вас в комнатах телефоны?

– Нет, я уговорила одну девочку дать мне свой тайный. Нам не разрешают иметь сотовые.

– Включи радио, чтобы никто тебя не подслушал.

Она включает фоном какую-то музыку.

– Хорошо, теперь посмотри в зеркало и скажи мне, что ты видишь, – говорю я, прикидывая, не арестуют ли меня за этот разговор.

– Не знаю.

– Ты можешь пальцем потрогать там, куда засунула тампон? Нащупать его там?

– Нащупать могу, а достать не могу.

– Он в какой дырке?

– В задней.

– Которая самая задняя?

– Да!

Она раздражена и очень смущается.

– Ничего страшного, наверняка это со многими случалось. Не может же быть, чтобы ты одна так ошиблась? Ты стоишь или сидишь?

– Да стою я!

– Ну, хорошо, ты присядь. Теперь нащупывашь?

– Да, но ухватиться все равно не могу!

В ее голосе сильная досада.

– Сейчас мы его достанем. Ты не волнуйся, слушай меня. Вот сейчас, когда ты присела на корточки, ты натужься – как будто очень стараешься в туалете. И попробуй одновременно вытащить.

– Боже мой, какая гадость!

Слышен звук упавшего телефона.

– Что случилось? Ты его вытащила?

– Я какнула на пол. Фу, как противно!

– «Тампакс» ты вытащила?

– Да. Боже мой, как же я все это уберу?

– Представь, что это Тесси покакала. Возьми пластиковый пакет и вынеси все в туалет.

– Мне пора идти, – говорит она и вешает трубку.

Я несколько взволнован, но в то же время чувствую себя как рок-звезда, как инженер НАСА, только что спасший своими указаниями космическую станцию.

Вечером, когда звонит телефон, я снимаю трубку, не дожидаясь автоответчика.

– Это Джулия, – говорит она, напомнив мне другую Джулию, автомат из «Амтрака». «Здравствуйте, я Джулия, автомат-агент «Амтрака». Чем я могу вам быть полезна? Вы звоните забронировать место? Кажется, вы сказали, что хотите с кем-нибудь говорить? Минутку, я вас соединю».

– Вы слушаете? – спрашивает она. – Нормально слышно? Я с мобильного.

– Громко и отчетливо, – отвечаю я.

– Отлично. Я организовала для вас просмотр материалов. Во вторник в десять утра, на фирме «Герцог, Хендерсон и Марч». – Она дает мне адрес и заканчивает указанием: – Спросите Ванду, она вами займется.

– Есть ли что-то конкретное, на что я должен посмотреть? Или что-то конкретное, что я должен искать?

– Не сомневаюсь, что у вас есть вопросы, но на данном этапе чем меньше их будет, тем лучше. Рассмотрите как следует, и тогда мы поговорим. И чтобы не было неясностей: это не приглашение к постоянному доступу. Это первый шаг. Если получится, будем двигаться дальше. – Она делает паузу. – Кстати, вы кого-нибудь знаете в издательстве «Рэндом хаус»?

– Никто на ум не приходит, – отвечаю я.

– В какой-то момент редактор по имени Джо Фокс спросил моего отца, не интересуется ли он написанием художественной прозы. Что-нибудь это имя говорит?

– Он ушел, – отвечаю я.

– В другую компанию?

– На тот свет. Скоропостижно, на рабочем месте. Он был редактором Трумена Капоте.

– Тогда понятно, – говорит она. – Мой отец пометил на полях его письма: «Ни за что». Он Капоте ненавидел, терпеть не мог. Говорил, что он среди них худший.

– Среди них?

– Гомосексуалистов. Папа их не любил. – Она замолкает на секунду. – В четверг, в десять утра. Ванда вас проведет.

– Спасибо, – говорю я. – Очень заинтригован.

– Как и должно быть, – отвечает она.

В шесть утра в четверг я уже принял душ, побрился, оделся в один из костюмов Джорджа, прямо из химчистки, и смотрю в сети сайт дешевых парковок в поисках недорогого гаража возле этой адвокатской конторы. В один из старых портфелей Джорджа загружаю ручки и блокноты и отчаливаю.

Паркуюсь в полуквартале от офиса Клер. Я не знал про это, или же знал, но решил забыть? Улицы кишат прилично одетыми людьми. Я себя ощущаю как приезжий провинциал, будто все во мне не так, как нужно. Ошеломленный ощущением дежавю, знаю, что я здесь когда-то был, при других обстоятельствах. Как будто сейчас я живу в альтернативной реальности, и не оставляет неприятная мысль, что инсульт повредил мне мозги сильнее, чем я думаю.

Возбуждение перерастает в злость.

В вестибюле здания охранник спрашивает у меня какое-нибудь удостоверение. Я лезу в карман, нахожу две скатанные вместе двадцатки и пятьдесят – смешные деньги, – и соображаю, что надел костюм Джорджа, а карманы не перегрузил. Меня прошибает пот. Я сознаюсь охраннику, что у меня с собой нет документов.

Он кидает мне кость: предлагает позвонить наверх, попросить Ванду спуститься и провести меня.

Ванда – высокая, чернокожая, деловитая. Обращается со мной как с наглядным пособием: экземпляр рассеянного профессора.

– Прошу прощения, что вам пришлось спускаться, – говорю я в лифте.

– Не вопрос, – отвечает она, и тут двери открываются на двадцать седьмом этаже. – Фирма расположена на этом и следующем этажах.

В фирме тихо. Телефоны не звонят – они мигают, люди передвигаются по коврам беззвучно. Единственное, что слышно, – шелест одежды.

Ванда проводит меня по коридору, отпирает дверь и вводит меня в конференц-зал, заставленный скромной, хотя и дорогой мебелью. В середине стола стоит нечто, напоминающее НЛО, – телефонный аппарат для телеконференций. На дальнем конце стола – две потертые картонные коробки с надписью печатными буквами сбоку: «Р.М.Н.». У меня сердце начинает частить.

– Ваш рюкзак придется оставить у меня, – говорит Ванда.

– Рюкзак?

– Сумку.

Она показывает на то, что я держу в правой руке.

– Портфель Джорджа?

– Да.

– Там для заметок, – хлопаю я по портфелю, – бумага и ручки.

– Посторонние материалы не разрешены. У нас свои. – Она показывает на лежащие на столе блокноты и карандаши. – И, пожалуйста, цитаты не длиннее семи слов подряд.

Я киваю, отдаю ей портфель. Она мне вручает соглашение о конфиденциальности на трех страницах. Подписываю, не читая.

– Сколько у меня времени? – спрашиваю я.

– Я здесь до пяти.

– Благодарю вас.

Она собирается уходить, но поворачивается обратно: