Книга Город на Стиксе - Наталья Земскова

Мы сидели в абсолютно темном зале, только из левой кулисы чуть пробивался свет, сцена же была полностью погружена во мрак, из которого, казалось, не было и намека на выход. Но свернутое, скрытое, изнаночное пространство театра не тревожило, не пугало, а наоборот, укрывало, спасало, давало возможность передохнуть и осмотреться.

— Мне кажется, — осторожно начала я, — что связь есть. Она в вашей идее покорить провинцию. Провинция не нуждается в гениях и, самое главное, не может быть полигоном для проявления чьей-то гениальности, а, значит, отторгает этот чужеродный элемент. И будет отторгать всегда. Даже самый успешный из вас, балетмейстер Крути-лов, был со своим театром здесь невозможен! Вам нельзя было здесь оставаться.

— Мы и не стремились покорить провинцию. Зачем? Покорить мир из провинции — другое дело. Как видим, это получилось у Крутилова, он чуть-чуть не уехал в Берлин. Но… Георгий не самый успешный. Вот Магистр — это да, несомненно.

— Магистр. А кто это на самом деле?

Арефьев снова закурил и сделал паузу:

— Вы его не знаете? Да, конечно, откуда вам знать… Он появился позже всех и стремился сохранить инкогнито. Да и сейчас мы общаемся редко. А вот теперь я должен с ним встретиться. Если только, конечно.

— Если только. — продолжила я.

— Если только, конечно, он в Городе. Если только он будет не против.

Я тихо вздохнула:

— Он настолько известная личность?

— Более чем. Если нам не поможет Магистр — значит, нам не поможет никто. У вас все?

Из театра я уходила с противоречивыми чувствами. С одной стороны, Арефьева я предупредила и словно бы исполнила свой долг. Меня от этого дела, можно считать, отстранили. С другой — имя-то пятого так и не знаю. А мне это надо? Пусть Арефьев теперь беспокоится, и о себе, и о нем. Всё, всё, хватит с меня этих обреченных гениев!

Поймав машину, я поехала в редакцию — писать о прессконференции и предстоящем концерте. Вечером меня ждала рукопись, которую я твердо решила дописывать дома.

* * *

Куда именно ведут нас благие намерения, знают все. Благополучно отписавшись, чтобы высвободить себе завтрашний день, я еле живая от усталости добралась до дома и. обнаружила у подъезда машину Бернаро. Не книга его ждала меня, а он сам, собственной персоной.

— Поздновато возвращаетесь, — сказал Бернаро сакраментальную фразу из меньшовского фильма о главном, и мне ничего не оставалось, как пригласить его домой. А утром, как выражается моя подруга Жанна Фрониус, «я обнаружила себя в объятиях мужчины».

Нельзя сказать, чтобы я была в восторге от этой новости. Совсем наоборот. Статус, положение в обществе, образ жизни, интересы, окружение — мы не совпадали ни по одному из параметров… Сторонилась, называется, шарахалась, сохраняла дистанцию. Досторонилась, дошарахалась. Хуже всего, что «в состоянии отношений» я не могу работать! Как говорит все та же моя коллега, одно из двух: либо крутить романы, либо их писать.

После бессонной ночи планы сесть за компьютер рухнули, как карточный домик, который мой маг то и дело принимался складывать, если нервничал, или думал о чем-то. Часов до двух я спала, после до вечера билась над текстом, пока не приехал Артур с ужином из «Каприччо». Это оказалось кстати: холодильник был девственно чист, а выходить не хотелось. И была еще одна бессонная ночь, и еще одна безуспешная попытка работать.

Тем временем моя газета одну за другой напечатала статьи об Арефьеве и Мацуеве, и я поневоле замерла в ожидании.

2

— Да не убивайся ты так! — утешали меня Жанетта и Галка. — Ну, был секс, вот проблема! Странно, что его у вас до сих пор не было.

— Меня убивает не то, что он был, — оправдывалась я, — а то, что я не понимаю, как это случилось.

Мы сидели в буфете у Антонины, и весь стол был усыпан фантиками от шоколадных шариков, которые мы особенно рьяно поедали в периоды любовных кризисов. Острым кризисом отношения с Бернаро назвать было нельзя, но и делать вид, что ничего не случилось, я не могла тоже.

— Так, давай по порядку, — положила Галка локти на стол. — Вы пришли и.

— Шла домой, как выжатый лимон: была в театре, потом двинула в редакцию — писать. Бреду часу в десятом, а там он.

— Что, у тебя в квартире?

— Нет, внизу. Я пригласила выпить чаю — не держать же его на улице в машине!

— Вот с этого места поподробней…

— Ну, пили чай, и бутерброды. Да! Сделала бутерброды, и мы вдруг стали целоваться.

— Где, на кухне?

— Галь, ну, какая разница, где? На кухне целовались, у окна. Не помню. Все было так логично и естественно. Да! Это-то меня и изумляет. Когда я уезжала из его замка в семь утра, все же было абсолютно по-другому! Мы стали друг от друга отдаляться, поэтому я, собственно, и сбежала.

— Значит, ситуация назрела. Сама же говоришь, что пауза была. Все и всегда происходит только в паузы.

— Да, пауза работает, конечно. Но чтобы за пять дней все так поменялось. Не знаю, не уверена я, Галь.

— Ну, ладно. Что потом-то?

— На другой день мы и не договаривались даже. Вдруг звонит: хочу приехать. Собственно, и все.

— Ну вот, а ты переживаешь!

— Я не переживаю, Галя. Я не могу понять!

— Чего тут понимать? Вы с ним встречаетесь с июля! И ездили на море отдыхать.

— Да, на четыре дня, и то работать!

— Неважно. Важно то, что вместе жили — тест на совместимость. Сейчас у нас ноябрь, прошло полгода. Чем ты недовольна?

— Не полгода, всего три месяца. Да и не в этом дело. А дело в том, что не собиралась я с ним спать! Разве непонятно?

— Да, в экспозиции мы все не собираемся, — очнулась Жанна. — А как дойдет до кульминации — ох, ах. Нет, с вами было все понятно сразу. Мы с Галкой думали, ты, как всегда, скрываешь.

—… Чего теперь делать-то, Жанн?

— Ничего. Жизнь все поставит на свои места, — закурила Жанетта.

— Она поставит, как же, как же! — перебила Галка. Так ставит, что костей не соберёшь. Нельзя пускать на самотек такие вещи. Во-первых, не звонить и дать ему переварить событие.

— Ну да, Джон Грей, я помню, помню. Я и так никогда не звоню.

— Бакунину звонила, я свидетель. Когда ты не звонишь, ты хозяйка положения. Во-вторых, не напрягаться. Ты напрягаешься — он расслабляется. Он напрягается — ты расслабляешься.

— Осталось только научиться как. У меня тьма работы. А я что? Сижу, жду звонка. В лучшем случае, ем эти шарики.

— Это, Лиза, и есть напряжение. Иди к редактору, проси командировку на неделю.

— У меня здесь еще конь не валялся. У всех премьеры — спать не успеваю.