Книга Трудно быть богатой - Мария Жукова-Гладкова

Но его поток речи на мое счастье был вскоре прерван.

— Так, где тут свидетельница? — спросил знакомый голос из-за спины фельдшера, которого быстро отодвинули в сторону.

«Сергей Сергеевич?!» — хотелось воскликнуть мне, но, как и в предыдущие разы, у меня ничего не получилось. Однако майор меня тут же узнал, несмотря на несколько измененную «фотографию».

— Ольга, опять ты?

Я попыталась кивнуть.

— Вот уж нам с тобой везет на встречи, — он покачал головой. — А я опять сегодня дежурю.

Если бы смогла — улыбнулась бы. Отдать должное Сергею Сергеевичу, он понял мое плачевное состояние и рявкнул на фельдшера, велев немедленно доставить меня в больницу, оказать первую помощь («Как родной, понимаешь?»), а майор сам сегодня приедет и проверит мое самочувствие.

— Сделаем, — кивнул фельдшер. — Женщина, встать можем или помочь?

И он в самом деле помог мне вылезти из милицейской машины и повел к «скорой».

— Вы ее чего, отпускаете? — крикнул Сергею Сергеевичу один из патрульных. — Вы хоть ее данные записали?

Мой старый знакомый ответил, что это далеко не первая наша встреча и он на днях вообще ко мне в гости собирался, поэтому записывать мои данные никакой необходимости нет. Не знаю уж, что подумали патрульные и остальные члены бригады: больше я разговоров не слышала, так как дверца «скорой» со мной внутри захлопнулась.

* * *

В больнице ко мне действительно отнеслись, как к родной, особенно после того, как фельдшер громогласно объявил в приемном покое, что у пострадавший все менты в городе знакомые и лично сегодня ночью приедут проверять, как меня тут лечат.

Челюсть мне вправили за одну секунду. Вначале я боялась ею пошевелить, чтобы не свернуть опять, но меня успокоили и предложили сказать пару слов.

— Спасибо большое, — произнесла я.

Врач с медсестрой, тетки лет сорока пяти, искренне рассмеялись, потом занялись обработкой ссадин.

— Голова не кружится? — уточнили у меня. — Не тошнит?

— Только побаливает, — ответила я, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Ну значит сотрясения у вас нет. А то что врезали… Это не муж вас так случайно?

— Нет, — рассмеялась я.

— А к нам обычно таких после семейных ссор привозят. Так что ничего страшного. До свадьбы заживет. Или до развода.

Я опять рассмеялась.

— А болеть и должна, — успокоила меня врач, прикладывая холодный компресс. — Ссадины заживут, отек сойдет. В течение первых суток холод прикладывайте, потом уже не надо. А царапины мажьте. Все затянется. Костюмчик ваш, конечно, жалко, но ничего, новый купите. Беспокоить что-то будет — в районную поликлинику. Все, идите ждать ваших милиционеров. У вас что, правда они все знакомые?

— Нет, что вы! Как такое может быть? Всего один.

— Значит, ждите своего приятеля.

Меня посадили на стул в коридоре и занялись следующим пациентом.

Сергей Сергеевич появился примерно через час с небольшим, я уже задремала, приложив больную голову здоровой правой стороной к стенке.

— Оля, просыпайся, — тронул меня за плечо майор.

Я открыла глаза.

— Да, хороша, — покачал головой милиционер.

— Хоть не издевайтесь, — вздохнула я.

— Да это я так. Но хоть говорить теперь можешь. Пошли. У меня машина стоит. Отвезу тебя домой. По пути и расскажешь, а завтра поподробнее поговорим.

Сергей Сергеевич помог мне встать и мы, провожаемые взглядами двух бомжей, пострадавших в драке и почему-то предположивших, что майор прибыл по их душу, покинули приемный покой. Бомжи за нашими спинами издали шумный вздох облегчения.

Майор вместе со мной устроился сзади, и водитель тронулся с места.

— Ну давай, Оля. — Милиционер положил на колени папочку и приготовился записывать. — Куда ездила? С какой целью? С кем? Кто стрелял?

Я сказала, что сегодня вела переговоры со стороны «Алойла» (Сергей Сергеевич хмыкнул), назвала имена убитых (к сожалению, не знала фамилию переводчика), поведала про ночной клуб и дальнейшие планы, которым было не суждено реализоваться. Про контракт и его пункт, на который обратила внимание днем, умолчала. Затем поведала про машины, взявшие нас в «коробочку», про лиц в черных одеждах и масках с прорезями, про удар мне в челюсть, про потерю сознания и про то, как меня обнаружила патрульная машина.

— М-да, — только и произнес Сергей Сергеевич, потом уточнил, присутствовала ли на переговорах свекровь.

Я пояснила, что она улетела на Кипр за телом сына. Майор про смерть Багирова уже знал и только покачал головой. Затем поинтересовался, когда Багирова думала вернуться. Я об этом не имела ни малейшего представления: меня она в свои планы не посвящала.

— Так ты теперь думаешь работать в «Алойле»?

— Не знаю, — вздохнула я. — Откровенно признаться, не хочется. Романы писать сидя дома как-то спокойнее.

— Да уж, — майор искоса глянул на мою опухшую физиономию.

— А кто-то из Хабибуллиных мог взорвать твоего бывшего на Кипре?

— Вы думаете Хабибуллины стали бы пачкать руки? — удивленно спросила я вслух. Мало ли что мне говорил бывший во время последней встречи… Признаться, не исключала, что Лешка сам организовал взрыв с трупом, опередив Камиля и нарушив его планы… Да эту компанию сам черт не разберет, куда уж мне! — Неужели у них нет шестерок, способных выполнить грязную работу?

— Тогда спрошу по-другому: как думаешь, могли Хабибуллины заказать твоего бывшего?

— Мочь, конечно, могли, но зачем это делать в другом государстве, когда у нас гораздо безопаснее?

Сергей Сергеевич хмыкнул. Я же вспомнила, что мне рассказал Камиль во время нашего отдыха на Кипре. В мае этого года он с друзьями на несколько дней летал в Испанию: у одного из приятелей там вилла. (Хорошие приятели, — подумала тогда я. — Мне бы таких. У всех виллы в разных странах.) Тогда по всем испанским каналам демонстрировали последствия какого-то жалкого (по российским меркам) терракта: баски заложили бомбу в универмаге. Ни одного убитого, семь раненых, но не очень серьезно. Дыма больше, чем разрушений. Резонанс по всей стране: высшие чины речи толкают, сам король выступает. На площади в разных городах вывалили тысячи, если не десятки тысяч людей с транспарантами. Телеканалы и газеты стали вспоминать последние «подвиги» басков: захватили пару бизнесменов, у которых на двоих за душой нет и ста тысяч долларов, стреляли в какую-то мелочь (опять, кстати, не убили). А что такого случилось по российским меркам? У нас ведь что ни день — громкое заказное убийство, взрывы — так обязательно с человеческими жертвами, перестрелка в центре города — куча убитых, которых соответствующие службы почему-то долго не могут вывезти с места событий, и они так и лежат на тротуарах, часто ничем не прикрытые. И что? Проходят люди мимо, спокойно переговариваются. Эка невидаль: трупы с простреленными головами лежат. Шлепнули банкира или крупного бизнесмена — короткий сюжет по телевизору в лучшем случае, или пара строчек в газете. Бабульки в соседних дворах обсудят, обзвонят своих знакомых, похвастаются, что у них соседа пристрелили, а у них самих журналисты интервью брали. Но, главное, все спокойны. И правительство, и милиция, и простой народ. Было бы из-за чего митинговать.