Книга Замри, умри, воскресни - Мэриан Кайз

Вив оказалась маминой полной противоположностью. Мама не принадлежала к собственно высшему свету, она происходила из семьи врача, но на фоне Вив казалась представительницей родового дворянства.

С Вив отец познакомился на собачьей площадке, несколько месяцев встречался с ней тайно, а потом, когда решил жениться, усадил нас с Джесси и объявил свою новость.

— У нее очень доброе сердце, — сказал он.

— Что это значит?

— Она как я.

— То есть из простых? — спросила Джесси.

— Да.

— О господи!

Отец боялся, что мы с Джесси возненавидим его новую жену, и кто бы стал его осуждать? Мало того, что Вив априори была «злой мачехой», так еще и возраст надо учесть: мне было шестнадцать, Джесси — четырнадцать, так что нас просто раздирали эмоции по поводу разрушенной семьи. Мы и близких-то ненавидели, что ж говорить о чужой нам Вив?

Но она оказалась настоящей душкой: теплая, пухленькая и дружелюбная.

Когда отец впервые привез нас с Джесси в ее маленький, пропахший табачным дымом домик, на кухонном столе громоздился, сочась машинным маслом, автомобильный мотор, а один из ее двоих сыновей-подростков, не то Баз, не то Джез, длинным кухонным ножом вычищал грязь из-под ногтей.

— Ой, нам страшно! — фыркнула Джесси.

Баз — или Джез — бросил на нее угрюмый взгляд, и Джесси сделала вид, что споткнулась, толкнула его под руку, и нож вонзился ему в палец.

— Ой! — заорал Баз или Джез и от боли затряс рукой. — Черт! Ах ты, нескладная дура!

Крайне довольная, Джесси выглянула из-под своей непомерно длинной челки и усмехнулась. Момент был напряженный, я даже испугалась, что он ее прибьет, но он тоже рассмеялся, и после этого мы стали друзьями. Мы были для них шикарными сводными сестрами-блондинками, и они ястребом кружили вокруг нас, изо всех сил нами гордились и оберегали от неприятностей. Мы, в свою очередь, надеялись, что Баз и Джез — преступники, но, к своему вяшему разочарованию, обнаружили, что это все сплошной блеф.

— Так вы, значит, ни разу не сидели в тюрьме? — огорчалась Джесси. Баз качал головой. — И даже в колонии для малолетних?

По выражению Джеза можно было понять, что он хотел ответить «да», но передумал и сказал правду. Нет, в колонии для малолетних тоже не были.

— О боже, — сказала я.

— Зато мы побывали во многих разборках, — заволновался Джез. — У нас полно шрамов. — Он закатывал рукав.

— И татушки есть, — прибавил Баз.

Но мы с Джесси лишь тряхнули белокурыми головками. Это все не то.

Жили мы с Джесси вместе с мамой в Кентиш-тауне, но выходные в основном проводили у Вив. Жить с разведенными родителями было, конечно, не сладко, но далеко не так страшно, как я ожидала. Сейчас я понимаю, что все это — благодаря доброте моей мачехи.

Джесси переживала родительский развод куда легче, чем я. Она бодрым голосом перечисляла многочисленные преимущества нашего нового статуса.

— Можно творить что хочешь — никто тебе слова не скажет, все ведь нас жалеют! А подарки! В умных руках этот развод может оказаться очень даже… ну, как это говорится?

— Выгодным.

— Это когда нам достается куча всего?

— Да.

— Значит, выгодным.

Мама старалась вести себя достойно и сохранять объективность по отношению к папиной новой жене, но частенько, когда мы воскресным вечером возвращались от отца, не могла удержаться от вопроса:

— И как там Бесценный Король и его Королева?

— Хорошо. Шлют тебе привет.

— А ужином хоть накормили?

— Да.

— Чем именно? Заливным угрем с пюре?

— Рыбными палочками с жареной картошкой.

Через три года совместной жизни у папы с Вив родился сын Бобби, Бесценный Принц. Назвали его в честь футболиста Бобби Мура, звезды команды «Вест Хэм».

Я сгорала от ревности: теперь, когда у папы есть сынок, у него не останется времени на меня.

Я твердо решила не навещать малыша и продержалась целых шестнадцать дней. Только когда мама меня отругала, я дала слабину.

— Веди себя по-взрослому, девочка. Все тебя любят, но папа с Вив очень огорчаются, что ты до сих пор не пришла взглянуть на своего сводного братишку. Нравится тебе это или нет, но это твоя родня, и если уж я смогла его навестить, то ты и подавно.

Я неохотно купила плюшевого бегемотика и в сопровождении Джесси села на поезд до Дагенхема. Джесси развлекала меня рассказами о том, какой он необыкновенно милый, наш братик, но я не верила ни единому слову. Пока не увидела его. Я со страхом взяла его крохотное тельце на руки, и тут он мне улыбнулся — допускаю, что он всего лишь поморщился от движения воздуха, но это было неважно — и тоненькими пальчиками вцепился мне в волосы. Как можно ревновать к такому крохе?

Вскоре после рождения Бесценного Принца мама познакомилась с Питером, и наша жизнь переменилась еще сильней: мама надумала переехать в Ирландию. Это известие повергло меня в еще большую панику. Семья разлеталась на все четыре стороны, а я хотела быть вместе со всеми сразу.

У папы мне жить было негде; комната, в которой мы ночевали с Джесси, теперь была отдана Бобби. Я стала просить маму взять нас с собой в Ирландию; мама соглашалась, а вот Джесси — нет. Она любила Лондон и не собиралась уезжать. Когда она мне об этом объявила, я ответила в своей обычной манере — побежала в ванную и моментально рассталась с ужином.

Это было нелепо: мне уже стукнуло двадцать, Джесси — восемнадцать, но у меня было такое чувство, будто нас отсылают по разным приютам. В день отъезда в Дублин я безутешно рыдала.

К грусти, что разлучаюсь с сестрой, примешивалась неизвестность: у Питера имелась дочь, Сьюзан, всего на полгода старше меня. Я боялась, что она не захочет, чтобы я с ними жила, и будет мне пакостить. Но вышло совсем наоборот. Ее больше всего интересовала степень нашего с ней родства и как это правильно называется, и она очень обрадовалась, узнав, что после регистрации родителями брака мы становимся сводными сестрами.

— Я знаю, в Лондоне у вас все по-другому, но тут у нас иметь сводную сестру считается круто.

Лучшую подругу Сьюзан звали Джемма Хоган, и мы быстро стали неразлучной троицей. Несколько лет наша новая семья являла собой образец благополучия; может, правда, немного в духе французских фильмов, где все спят со всеми и прекрасно себя чувствуют. Но по крайней мере мы все друг с другом ладили.

Однако ничто не может длиться вечно.

После девяти лет брака с Вив мой отец познакомился с Дебс и по какой-то необъяснимой причине влюбился; может быть, это была первоапрельская шутка Купидона.

Дебс бросил муж, оставив ее с двумя малыми детьми на руках, и папа решил ее спасти. Он оставил симпатичную, добросердечную Вив ради злюки Дебс.