Книга Комфлота Бахирев - Борис Царегородцев

– В девяти милях восточнее Эрегли обнаружены пять порожних транспортных судов противника, под охраной трех канонерок. Принял решение атаковать конвой.

«Турки-то, смотри-ка, шустро управились с выгрузкой в Зонгулдаке, раз эта пятерка порожняка была нами встречена возле Эрегли», – пронеслись в моей голове мысли в ответ на сообщение Тихменева.

– Господа офицеры, – обратился я к членам своего походного штаба, – не ожидал я от них такой прыти, понадеялся, что адмирал Каськов блокирует все суда в порту и нанесет существенные потери десанту. Возможно, не только эти успели разгрузиться и уйти до того, как порт был блокирован.

– Ваше превосходительство, я предлагаю передать приказ на «Память Меркурия» капитану первого ранга Остроградскому спешно идти к Эрегли и перехватить конвой противника.

– Дмитрий Николаевич, «Меркурий» не поспеет, ему только туда не менее часа идти. А за это время конвой успеет войти в Эрегли.

– Но Тихменев уже вступил в бой, и ему одному противостоят три канонерские лодки, – высказал свои сомнения Вердеревский. – А без поддержки ему не прорваться к транспортам.

– Так что вы предлагаете? Чтобы мы отвлеклись на ненужные в данный момент суда? Дмитрий Николаевич, я думаю, что они от нас и так никуда не уйдут. Мы знаем, они идут порожняком, и зачем нам на них отвлекаться, когда в море есть более достойная цель. Перехватим «Гебен», тогда все эти суда достанутся нам или будут уничтожены. Так что, Дмитрий Николаевич, они никуда не денутся. Передать приказ Тихменеву: выйти из боя и продолжать выполнять поставленную задачу. Меня сейчас другое заботит. Где «Гебен»? Прошло три с половиной часа, а его все нет и нет, транспорты вот обнаружили, и три корыта в охране, а где остальной флот – крейсер и эсминцы?

– Возможно, они идут где-то позади и прикрывают эти транспорты от отряда Каськова.

– Не знаю, не знаю, Дмитрий Николаевич. Если это так, то через несколько минут мы их увидим.

IV

Бой шел уже несколько минут. Тихменев пользовался тем, что его орудия на целую милю дальнобойнее турецких, идя на параллельных курсах и держась вне зоны поражения канонерок. «Беспокойный» сумел поразить два турецких корабля из трех. «Превез» получил два снаряда, и теперь на его борту разгорался пожар. «Сакиз» получил один снаряд в правую скулу ниже ватерлинии, два носовых отсека было затоплено, осадка носом увеличилась, скорость – эти корабли не блистали ею из-за плохого ухода за механизмами в предвоенные годы – упала. А ведь эти два корабля относительно новые, построены во Франции за два года до войны.

– Ваше высокоблагородие, радиограмма от командующего, – доложил прибывший на мостик радиотелеграфный унтер-офицер.

Тихменев, прочитав радиограмму, почувствовал большую досаду оттого, что бой, который проходил благоприятно для его эсминца, придется прекратить.

– Оскар Оскарович, выходим из боя, – объявил он своему старшему офицеру. И скомандовал: – Право руля, курс 140.

– Александр Иванович, как это так – выходить из боя? Осталось еще немного, и мы заставим турок отступить. Тогда путь к транспортам будет открыт.

– Господин лейтенант, это не мое решение, а приказ командующего.

– Но командующий не ведает, что мы уже кое-чего добились. Так вон же, Александр Иванович, видно же, что один турецкий корабль заметно отстает от своих, да и на другом пожар. А мы уходим, оставляя выигранный уже бой туркам. Надо объяснить командующему, что еще несколько минут, и мы прорвемся к транспортам.

– Приказ есть приказ, господин лейтенант.

V

Через некоторое время после того, как Тихменеву был отдан приказ о прекращении боя, пришло сообщение от Трубецкого – вижу «Гебен».

А в этот раз «Гебену» чуть-чуть не повезло, возьми еще миль на пять севернее нашего курса, и он незамеченным бы проскочил мимо нас.

Эскадренный миноносец «Дерзкий» под флагом начальника минной дивизии контр-адмирала Трубецкого шел севернее остальных в завесе, примерно в шестидесяти милях от побережья Турции.

Время приближалось к одиннадцати, а море, насколько хватало взгляда, до сих пор было пустынным. Сколько сигнальщики ни вглядывались в даль – нигде ни дымка. Да и какой обзор с мостика эсминца, расположенного на высоте десяти метров от поверхности моря. Командир эсминца кавторанг Черниловский-Сокол послал самого глазастого сигнальщика в воронье гнездо, которое расположено на тонкой мачте выше мостика еще на десяток метров. Но этот сигнальщик должен быть не только глазастым, но и смелым и с хорошим вестибулярным аппаратом. Так как эсминец изрядно качало на волнах, то представьте, что испытывал он, находясь на высоте более двадцати метров от поверхности моря. Эта мачта описывала немыслимые пируэты во все стороны, норовя выбросить из вороньего гнезда сигнальщика, которому нужно и держаться, хотя он и был привязан страховкой, но кроме того, следовало вести наблюдение за морем.

Агапов уже пару раз вытравил все содержимое своего желудка, хорошо, что основная масса все же попала за борт, когда мачта висела над водой, а не на мостик, что находился прямо под вороньим гнездом. Теперь желудок был пустой, но позывы повторялись снова и снова.

«Да сколько здесь можно сидеть, ни черта этого германца тут нет, он опять ушел от нас», – рассуждал матрос.

Куда ни глянь, вокруг пустынное море, правда, в пятнадцати милях южнее эсминца шел крейсер «Память Меркурия», были видны его мачты и кончики труб со шлейфом дыма. На востоке, куда направлялся эсминец, горизонт был чист, на севере ни корабельных мачт, ни дыма также не наблюдалось. Агапов еще раз обозрел горизонт, везде только море да облака над ним, а с севера, похоже, надвигаются грозовые тучи. Стоп, да это не тучи, а дым корабля, прошедшего где-то там за горизонтом. Агапов устремил взгляд в северном направлении, даже привстал на цыпочки, чтобы быть выше и увидеть дальше. «А дым-то смещается на запад, значит, корабль уже нас миновал».

– Ваше высокоблагородие, – закричал Агапов из своего гнезда, обращаясь к командиру эсминца, – корабль, 105 градусов, сектор восемь, левый борт.

Все находившиеся в этот момент на мостике стали рассматривать горизонт в том направлении, на которое указал сигнальщик, но там, кроме пустынного моря, ничего не было.

– Эй, любезный, ты чего там узрел? Какой корабль? – задал вопрос князь Трубецкой. – Когда на двадцать миль море вокруг пустынно.

– Ваше превосходительство, ей-богу, там за горизонтом курсом на запад прошел корабль.

– Раз так, то он уже позади нас. Тогда почему ты его раньше не заметил? А только сейчас?

– Ваше превосходительство, возможно, что он только сейчас изменил курс, потому и сблизился с нами.

– Хорошо, матрос, если там и впрямь корабль, то награжу по заслугам. Но а если нет, то и накажу соответственно. Договорились?

– Так точно, ваше превосходительство, – гаркнул из своего гнезда Агапов.