Книга Шпага, честь и любовь - Анатолий Минский

— Согласен.

— Лично я — тоже, — необычно легко согласился Байон. — Однако не согласен Арс. Переменить мнения, увы, он не может, так как застрелен рукой этого мерзавца. И никто кроме меня не в состоянии защитить честь покойного друга.

Алекс выразительно глянул на Мейкдона и пожал плечами: при всём уважении, сделал что мог — сами видите.

Герцог ступил между дуэлянтами.

— Принимаю на себя функцию арбитра и повелеваю: никаких ударов Силой. Не применять Силу в защите, в перемещении тела, в отводе удара. Я хорошо чувствую её проявления. Победивший Силой немедленно вступает в поединок со мной и секундантом побеждённого, — Мейкдон косо скользнул глазами по Горану, сомневаясь в существенной помощи со стороны нетрезвого, если понадобится атаковать Байона.

Фиолетовый гвардеец вскинулся:

— Но почему, синьор? Вы умышленно снижаете мои шансы!

— Нет. Устанавливаю справедливость. Стыдитесь! Вы взялись за шпагу, когда ваш противник сосал мамкино молоко.

В Алексе шевельнулась злость. Неизвестно, на что повлияет запрет использования Силой, но дразнить молокососом никому не позволено. Ни герцогу, ни его прихвостням. Так что Мейкдон неожиданно оказал услугу, создавая нужное настроение.

Северянин сбросил плащ и перевязь. Сверху упали головная повязка и очки.

— Ангард! — выкрикнул арбитр. — Ассо!

За долю секунды до последней команды Алекс перебросил шпагу в левую кисть и поменял стойку. Байон готовился к бою с конкретным соперником? Но при фехтовании левой рукой стиль разительно изменяется по сравнению с манерой, знакомой фиолетовому тею по прошлым стычкам.

Это проявилось уже в первом батмане, когда Байон сразу же попытался провести фланконад, без разведки и разогрева. Укол, попавший бы в бок, будь Алекс в правосторонней стойке, насмерть поразил пустоту, а гвардеец герцога заработал первое, пусть не очень тяжёлое ранение, заставившее вспомнить об осторожности.

— Стареете! Год назад были проворнее.

В прошлых схватках Алекса провоцировали на безрассудство, подначивая и оскорбляя. Он с удовольствием отплатил той же монетой, пестуя внутри себя здоровый азарт и холодную злобу. Решил потанцевать, благородный тей? Пляши!

Нижний кварт Байона снова ушёл в воздух, а на его теле появилось очередная ранка. Не останавливаясь ни на миг, пока не ослабел от кровопотери, он кольнул под руку в октаве, ударил сильной частью клинка по лезвию Алекса, легировал его шпагу, пребывая в полной уверенности, что выбьет её, и с недоумением увидел соперника, как ни в чём не бывало выходящего из меры с поднятым оружием.

— Бросайте шпагу, фалько. Если перевязать дырки — вдруг выживете.

— Лучше тебя прихвачу к престолу Всевышнего!

Байон провёл чрезвычайно рискованный удар с удержанием эфеса кистью, вывернутой ногтями вниз, оставшись в положении, из которого сложно отбить выпад противника батманом, а для резкого вольта в сторону, тут Алекс прав, возраст уже не тот… И шпага погрузилась в фиолетовую ткань плаща на добрую треть длины.

Более молодой и резвый дуэлянт отсалютовал поверженному гвардейцу. Неторопливо вытер клинок о его мундир движением, начавшим входить в привычку. Слово взял герцог.

— У секундантов нет претензий? У арбитра также нет. Поздравляю, синьор. И прошу вашего внимания минут на пять. Прогуляемся?

Алекс неторопливо набросил плащ и перевязь с ножнами.

— Слушаю вас, герцог.

Они удалились на четыре десятка шагов, когда тот заговорил.

— Вам поручено отвезти ходатайство императора духовным наставникам Шанхуна.

— Зачем было уходить далеко? Офицер Атрей в курсе.

— А Корнел — нет. Признайтесь, тей, моя осведомлённость не кажется ли вам противоестественной?

— Не буду отрицать, синьор.

— Моё право объявлять задержание имперского посыльного с наградой за его голову — тоже нормально? Открыто провозглашать заговор против императора, а тот не осмеливается меня попрекнуть при встрече? Игнорировать его любые распоряжения, идущие вразрез с моими интересами — правильно?

— Вы знаете ответ. Но Икария — моя Родина. У неё один император. Мы обсуждали это.

Мейкдон усмехнулся. Как всегда — криво и недобро.

— Кое-что поменялось. Я узнал, что принц болен. У него две дочери, внучки нашего государя, больше детей не будет. А принцесса, которая замужем за герцогом Винзором, шестнадцать лет назад родила сына, пять лет назад — второго. Делайте вывод.

— Какой?

Герцог вздохнул.

— Я всё забываю, что вы, пусть и начали службу в Леонидии в августе прошлого года, провели в столице очень мало времени. Объясню. В случае смерти императора коронован будет не его сын, а внук. Юный Винзор. Отец монарха превратится в регента до его совершеннолетия.

Алекс не проявил ни восторга, ни сожаления.

— Это плохо?

— Дело не в том — плохо или неплохо. В империи имеется синьор, чьё влияние не уступает моему, кровно заинтересованный в устранении тестя-императора. И даже это не самое печальное. Государь и герцог Винзор почти ничем не отличаются в мировоззрении. Оба будут до смертного одра держаться за преимущества, которые проистекают из лётных способностей тейского сословия и исключительных прав на ископаемые ресурсы. Экономика, техника, промышленность — всё это останется в таком же зависимом состоянии от заокеанского противника. Вдобавок уменьшается приход золота от экспортных пошлин. Начало конца. Но, будем справедливы, медленного конца. На пару поколений ресурсов хватит. Страна обеднеет, а красным и зелёным — хоть трава не расти.

— Вы по-прежнему лелеете мечту на императорскую корону, — резюмировал офицер.

— Да плевать мне на неё! — рассердился Мейкдон. — При необходимости я поддержу любого претендента на престол, более умелого и прогрессивного, нежели Винзоры и Эдраны. Как вы не понимаете! Я — влиятельное и владетельное лицо, пока герцогство лежит внутри если и не процветающей, то вполне устойчивой империи. Когда вокруг воцарится хаос, Майрон погрузится во тьму! Начнут разваливаться предприятия востока, в которых моя доля, Ламбрия просто введёт туда войска для обеспечения поставок, и я со своими имущественными правами останусь на бобах. Покажите мне претендента, который обратит развал вспять. Клянусь честью, ему помогут и другие властители, лишь бы империя не развалилась.

— При свержении монарха могут найтись синьоры, убеждённые, что они умнее и способнее вашего протеже. Гражданская война? Как в Ламбрии в прошлом веке?

— Любой сценарий таит подводные камни и вероятность неблагоприятного развития событий. На то и голова на плечах, чтобы предусмотреть и предотвратить главные беды. Сейчас же работает самый плохой из возможных сюжетов, необратимо толкающий нас в пропасть, — герцог передохнул и неожиданно смягчил тон. — Дерзайте. Не исключено, ваш восточный вояж снова повлияет на историю, как и западный. Надеюсь — в лучшую сторону. Да и с мужчиной путешествовать приятнее.