Книга Шпага, честь и любовь - Анатолий Минский

— Мне отправляться…

— В Шанхун, мой офицер. В монастыри. Государство в государстве, тайная область на севере Тибирии, отелённая горами настолько высокими, что на крыле туда не пробраться. Увы — исключительно на лошади. Я в курсе вашей ламбрийской эскапады вместе с юной теей… как её зовут? Не важно. Вы — опытный и доверенный письмоносец. Я составил послание к тамошнему правителю, признаюсь, даже толком не ведая, как к нему обращаться. Новостей из Шанхуна мы не получали, наверно, лет сто или двести. Так что — отправляйтесь в Тибирию, попробуйте разузнать как можно больше, и поворачивайте на север.

Сейчас конец сентября, подумал Алекс. Восточные горы я преодолею не раньше чем через месяц. То есть в равнинной части Тибирии окажусь в ноябре. На лошади дорога займёт сколько — месяца два в одну сторону? Он отправляет меня в высокие горы на севере в разгар зимы. Не удивительно, что при такой политике тейская смертность превышает рождаемость.

— Будет выполнено, государь, — услышал он свой голос. Собственно, а что ещё остаётся делать и говорить?

— Только не торопитесь, — промолвил заботливый отец нации. — Обоснуйтесь на какой-то срок в Тибирии, не нужно штурмовать горные вершины в декабре или январе. Задание важное, но время ещё есть. Вряд ли Ламбрия нападёт раньше чем через два-три года.

Император замолчал, благожелательно глядя и тем давая понять, что аудиенция закончена. На выходе Алекса перехватил офицер-секретарь, вручивший небольшой водостойкий кожаный чехол с письмом и сообщивший дополнительные инструкции.

Куда в следующий раз пошлют дворянина-почтальона? К царю морскому или на звёзды? Жизнь после войны представлялась совсем не такой.

Вдобавок, после выхода из императорских покоев он не увидел ни рыжей шевелюры Терона, ни чёрного пламени Ианы, как не обшаривал глазами многотысячную липкую толпу.

Сбылась её мечта, о которой как-то призналась в ламбрийском походе. Попала на большой императорский бал, умопомрачительно выглядела, вдобавок — держала под локоть блестящего кавалера, офицера и просто человека чести, души в ней не чающего, дети от которого никогда не услышат в спину унизительное «полукровка».

Будь счастлива, Иана.

Но почему так сильно, до зубовного скрежета, до вырванных ногтей, до воя на звёзды, хочется кого-то убить?! Лучше всего — Терона.

Глава тридцатая

Тей Горан Атрей, получивший за воздухоплавательную авантюру в очередной раз нашивки фалько-офицера, принял оба предложения, об участии в дуэли и вояже, причём Алекс проникся подозрением, что учитель согласился бы ехать хоть к чёрту на рога — так его зацепило нечто, случившееся в Леонидии.

— Помнишь, ученик, я много раз повторял тебе — никаких баб? Повторял! Хочется бабу — иди к грязной шлюхе. Плати за любовь и на утро забывай её имя.

— Повторял. И даже приглашал в бордель за компанию.

В светлых глазах наставника мелькнула укоризна самому себе.

— А потом я нарушил эту наипервейшую заповедь!

В семь утра, сидя в отдельной комнате казармы легиона, выделенной ему за небывалый срок службы, ветеран снова начал пить, на старые дрожжи, занявшиеся с вечера. Так как высокородные почти не закусывают, результат не замедлил сказаться.

— Эй, учитель! Нам лететь на дуэль. Ещё стакан — вы не только в воздух подняться, со стула не сможете встать.

— И то верно, — неожиданно согласился женоненавистник. — Не волнуйся, парень! В небе протрезвею.

— Учтите. Если я погибну, а такое никогда нельзя исключать, вам одному придётся отправляться в Тибирию.

— Мне? В Тибирию? Зачем?

— Мы же говорили ночью! — чуть не закричал Алекс. — Я предложил быть моим секундантом, а потом сопровождать в горы с императорским поручением.

— Дуэль — помню. Бабу — помню. Горы — нет, — отчитался пьяный, и Алекс с запозданием понял, что идеально прямую походку и слишком уж твёрдый взгляд бывшего начальника он истолковал чересчур оптимистично.

Нет, легионера нельзя считать горьким алкоголиком. Но иногда накатывает. Увещевать бесполезно. Отбирать спиртное — тем более. Лететь с ним на край света вообще за пределами здравого смысла.

Но с кем?

Секретарь императора сказал чётко: взять одного спутника из доверенных людей.

До путешествия с Ианой доверился бы Терону. Сейчас — и в страшном сне не придёт это в голову.

Хлорис. Погиб над морем, выполняя воинский долг.

Марк. Отличный парень, простой как медная монета. Но первую часть пути нужно преодолеть по воздуху, хотя бы до пограничных с Тибирией гор. Легионер летает хуже домашней курицы. Отпадает.

Иана. Самый желанный попутчик. Но предлагать ей подобный вояж повторно — чистая глупость.

Остался Горан. Трудно называть другом человека, на которого всегда смотрел снизу вверх. Если и не друг, то вызывающий доверие офицер, с которым, кстати, повязаны тайной убийств на втором дирижабле. К несчастью, снова встретивший некую загадочную синьору, из-за чего с головой ухнул в запой.

Но пьяный товарищ лучше мёртвого или ненавидящего.

К месту встречи он действительно протрезвел. По крайней мере, таковым казался, если стоять не по ветру и не чувствовать выхлоп.

Фиолетовые приземлились втроём. Старый знакомый Байон, с ним неизменный Корнел, вместо почившего Арса герцог собственной персоной.

Глядя на опостылевшую физиономию Байона, Алекс поразился собственному безразличию. Терон ненавистен, потому что воспользовался пребыванием соперника на фронте для завоевания девушки. Эно Хелге, убивший красного гвардейца выстрелом в затылок, вызывал настолько лютую злость, что северянин проткнул его, даже проваливаясь в беспамятство. По сравнению с военными передрягами тот самый первый конфликт в таверне — сущая ерунда. А, Байон обижался на амурную связь с Эльзой? Её койка давно свободна для желающих, если не занята другим временщиком, и уж Алекс совершенно не виноват, что верного слугу туда не приглашают. Не надеется же тот протекции от соперника, произносящего следующий спич: благородная синьора, не соблаговолите ли утолить жар в чреслах этого замечательного офицера, он столько лет вас жаждет…

Герцог, самый старший и обладающий разносторонним жизненным опытом, почувствовал слабину в настроении императорского офицера.

— Синьоры! Насколько я осведомлён, ваша первая дуэль и возникшая с тех пор вражда не настолько существенны, чтобы длиться бесконечно и непременно закончиться гибелью одного из вас. Я призываю обменяться поклонами и обещать мне — более не стремиться скрестить шпаги ни лично, ни через представителей.

Алекс обернулся к Горану и без слов понял, что учитель без колебаний выпустит кишки из-под фиолетового камзола, дай только повод, неважно, сколько этому поводу лет. К разочарованию секунданта, молодой фалько отсалютовал шпагой и без комментариев заявил: