Книга Неизвестные лики войны. Между жизнью и смертью - Олег Казаринов

В 1872 году, благодаря содействию бывшего военного министра А. Милютина, при медико-хирургической академии в Петербурге были открыты в виде опыта «женские врачебные курсы».

А уже «в 1877 году в России появились первые женщины-врачи de facto, но не de jure, потому что они не имели ещё никаких прав; но, несмотря на бесправие, они тотчас начали свою деятельность. (…) Половина выпускных слушательниц ещё до окончания курса, по объявлению войны с Турцией, отправились на театр военных действий (В. Некрасова, Н. Драгневич, М. Мельникова и другие)».

Во время Англо-бурской войны 1899–1902 гг. граф Павел Бобринский создал службу полевой медицины в Натале, где помощь раненым бурам оказывали медицинские сёстры — добровольцы Софья Изединова, Жозефина Ижевская и Лидия Страховская, поехавшие в Южную Африку добровольцами.

Во время Первой мировой войны русские царевны и сама императрица прошли медицинские курсы и своей работой в госпитале подали пример тысячам других женщин.

Госпитали, в которых подавляющая часть персонала стала состоять из женщин, тоже часто являлись ареной борьбы.

«В самом начале Первой мировой войны, осенью 1914 года, германская армия за несколько дней захватила Бельгию, где находились многие раненые и отставшие от своих частей французские и британские солдаты. Для их спасения от немцев немолодая англичанка Эдит Кавель, работавшая санитаркой в одной из больниц Брюсселя, создала целую подпольную организацию. Хрупкой седовласой женщине удалось привлечь к сотрудничеству и финансировавших её деятельность богачей-аристократов, и контрабандистов, переправлявших беглецов с фальшивыми документами в нейтральную Голландию.

Организация Кавель действовала почти год, вызволив из плена несколько тысяч англичан и французов. Однако слабая конспирация привела в августе 1915 года к аресту её участников немецкой тайной полицией. Вскоре германский военный суд вынес Эдит Кавель и её помощнику Филиппу Боку смертный приговор. Работавшие в Брюсселе тайные агенты Франции и Англии предложили своим шефам устроить побег Кавель и Бока из тюрьмы за весьма небольшую взятку, но Париж и Лондон почему-то ответили отказом.

Перед расстрелом Кавель произнесла фразу, которая через много лет была выбита на памятнике, установленном ей в Лондоне: „Стоя здесь, перед лицом вечности, я нахожу, что одного патриотизма недостаточно…“»

К патриотизму необходимо прибавлять хорошую конспирацию, потому что «на войне как на войне».

Медицинские работницы не только лечили и спасали своих солдат. Но порой и истребляли неприятельских в обход «клятвы Гиппократа» и международных норм.

После первой войны в Персидском заливе в 1991 году одна кувейтская медсестра, не назвавшая своего имени, призналась, что во время оккупации отравила 20 раненых солдат противника. «В первый месяц они привезли в госпиталь много своих солдат, которые были ранены в столкновениях с кувейтцами, — сказала она в интервью. — Я делала им уколы, которые их убивали».

В разные эпохи то в одной, то в другой стране обнаруживаются женщины, принимавшие участие непосредственно в сражениях, сжимавших в руках солдатское оружие, а не только бинты, скальпели и шприцы (пусть даже со смертельной для врагов инъекцией).

Хроники сообщают, что во время осады испанскими войсками Гарлема в 1572 году «героическая жительница Гарлема Кенава собрала вокруг себя большой отряд женщин и девушек, не уступавших в отваге и боевых качествах опытным солдатам…»

В Индии женщиной-воином была Лакшми Бай во время восстания сипаев в 1857–1859 гг.

В годы Гражданской войны в США (1861–1865 гг.) в рядах северян дралась солдат Джоана Грей, служившая до этого кондуктором железной дороги.

Кстати, психологи спецслужб, анализируя деятельность террористических группировок, давно установили, что из женщин получаются отличные солдаты: «Женщины стреляют не колеблясь, мужчины же склонны сначала к тому, чтобы продумать пути бегства. Женщины должны доказать, что они могут действовать наравне с мужчинами, и поэтому более безжалостны».

Достаточно вспомнить «скромную» девушку из русской революционной организации «Народная воля», дворянку Веру Засулич. Это она, «попав на приём к генерал-губернатору Санкт-Петербурга Трепову, зажмурилась, и выстрелила ему в пах». На приёме! В кабинете! Куда отступать? Как скрыться?! А никак! Перед тобой — враг, значит, надо действовать.

(Кстати, Засулич была на суде оправдана. Женщина всё-таки.)

Софья Перовская, Мария Спиридонова, Шарлотта Корде…

Впрочем, речь идёт не о боевиках и революционерах. Этот пример я привёл лишь для того, чтобы доказать бойцовский дух «прекрасной половины человечества».

Удивляет и даже пугает жертвенность испанских женщин во время войны с Наполеоном. Об их поступках сохранилось много свидетельств.

Представьте, французские солдаты из корпуса какого-нибудь генерала Дюпона или Жюно входят в жилище испанской крестьянки. Они требуют еды. Испанка молча накрывает на стол, но французы уже знают о коварных «герильясах». Солдаты требуют, чтобы женщина сперва попробовала еду сама. Она беспрекословно подчиняется. Но солдатам этого кажется мало. Они велят крестьянке накормить своего ребёнка. Она молча кормит малыша, и только после этого французы усаживаются за стол. Вдруг через некоторое время ребёнок начинает задыхаться и синеть. Детский организм первым не выдерживает действия яда.

Мгновенно всё становится понятным. Французы с проклятиями вскакивают с мест, одни пытаются вызвать у себя рвоту, но страх мешает сосредоточиться, парализует волю, спазмом сдавливает глотку. Поздно! Другие в бессильной ярости кидаются к испанке, но она уже обречённо хрипит в их руках.

Можно ли обвинять эту женщину, ради гибели врагов не пощадившую не только себя, но и своего невинного ребёнка? Какое право она имела на его жизнь? Право матери?

Спорить можно долго, но, мне кажется, виновной здесь является только война.

(Достойными своих предков оказались республиканки, отбивающиеся до последнего патрона от фалангистов генерала Франко на реке Эбро и на улицах Мадрида во время гражданской войны в Испании в 1936–1939 гг.)

Не уступали им в решительности и смелости русские женщины.

«О русских женщинах-партизанках 1812 г. надо говорить особо. Простые крестьянки, они самоотверженно делили со своими мужьями, отцами, братьями тяготы их партизанской жизни, были верными их помощницами, а то и равноправными товарищами по оружию и даже иногда командирами. Имена их, буквально за единичными исключениями, до нас не дошли. Тем более популярно запечатлённое во многих документах и во всех исследованиях по истории 1812 г. имя Василисы Кожиной.

Жена старосты хутора Горшков Сычёвского уезда Смоленской губ., Василиса, после того как французские мародёры зарубили её мужа у неё на глазах, сама была выбрана старостихой и возглавила местный партизанский отряд, в основном из подростков и женщин, но с участием и „мужиков“, вооружённых поначалу вилами, косами, топорами, а потом и французскими карабинами, саблями и пр. Сама Василиса, по рассказу Ф.В. Ростопчина, который видел её, была „дородной бабой, гордо выступавшей с длинной саблей, повешенной через плечо сверх французской шинели“. О подвигах Василисы ходили легенды (например, она будто бы своей косой „сорвала головы“ 27 французам), где трудно отделить быль от небыли».