Книга Крылья огня - Чарлз Тодд

Хэмиш пылко противоречил ему, не оставляя от его версии камня на камне, но Ратлидж его не слушал. Похоронить Ричарда в церкви или на кладбище невозможно. Любой участок свежевскопанной земли или перенесенная плита вызвали бы подозрения. В Тревельян-Холле тоже нельзя. В парке постоянно работали садовники; они сразу заметили бы холмик над могилкой пятилетнего мальчика. Почти у всех местных жителей тоже есть сады; они с любовью возделывают их, часто перекапывают землю. Может быть, в роще? Нет, слишком близко и к Тревельян-Холлу, и к деревне. В море? Иногда море надежно хранит тайны, но, бывает, оно выносит их назад, на берег. Что ж, неизвестный не искал легких путей. Ясно одно: он похоронил мальчика где-то в безопасном месте… и для самого мальчика, и для того, кто его перенес…

Кому можно доверить такую темную и ужасную тайну?

Человеку, который не знает, что именно он прячет…

Ратлидж встал и подошел к шкафу. Достал свитер из темной шерсти. Ночью в таком свитере и черных брюках он превратится практически в невидимку. А в багажнике машины есть саперная лопатка. Быстро переодевшись, он вышел из номера и спустился вниз. Он никого не встретил, но слышал, что из кухни доносятся голоса. Выйдя через парадную дверь, он подошел к машине, нашел лопатку и отправился выполнять свою чудовищную задачу.

На войне он научился бесшумно передвигаться в темноте. Снайперы, колючая проволока, мины-ловушки – каждый шаг угрожал неминуемой гибелью. От того, куда и как ставить ногу, зависело, вернешься ты живым, невредимым и незаметным – или останешься лежать там, где застала тебя смерть. Поэтому он двигался очень осторожно. Из деревни вышел кружным путем, определяя направление по звездам. Помогало ему и чутье. Через полчаса он подошел к маленькому домику, словно утопавшему в узкой лощине. В одном из окон светила лампа, и он остановился в тени у склона холма, выжидая и прислушиваясь.

Такие, как Сейди, часто обладают шестым чувством. И даже если старуха не услышит незваного гостя, его услышит кот. Вскинет голову, пошевелит ушами, сузит глаза – все равно что подаст сигнал тревоги.

Прождав немного, Ратлидж осторожно двинулся в сад и принялся осматриваться. Он встал с подветренной стороны, сделавшись неслышным для хозяйки дома.

Он спросил, выращивает ли Сейди фиалки; старуха ответила, что фиалки трудно высушивать. Наверное, так оно и есть. Но он понял ее ответ как то, что в ее саду таких цветов нет. Что и стало его ошибкой.

Что скрывает старуха?

Точнее, что ей известно? Она ведь не всегда страдала расстройством рассудка… возможно, было время, когда она по собственной воле принимала участие в событиях. Но, как невозможно повернуть вспять время, почти невозможно приподнять завесу над ее старым и усталым мозгом.

Придется сделать промежуточные выводы. Мог ли неизвестный незаметно для Сейди похоронить Ричарда у нее в саду?

Если мальчика похоронили здесь, возможно, Сейди сказали, что небольшая грядка фиалок на границе ее владений посажена в память об утерянном брате. Тихое место, куда можно прийти и погоревать… Да, возможно, но маловероятно. С другой стороны, Сейди могла притвориться, будто поверила. Но, какие бы подозрения ни зародились в ее больной голове, она держала язык за зубами. Главное – выяснить, что ей было известно об убийствах в Тревельян-Холле. И знала ли она убийцу в лицо.

Каждый шаг давался Ратлиджу с трудом. Приходилось постоянно озираться по сторонам, смотреть себе под ноги. Он старался не оставлять после себя следов и не мять цветы. Где можно выкопать могилу? Не рядом с домиком, нет… и не там, где пышнее всего растут лекарственные травы и цветы. И не на дне лощины, где сильные дожди могли вымыть кости из земли. Кроме того, могила как-то замаскирована. Она должна быть в таком месте, которое само по себе не привлекает ненужного внимания. Никому не захочется что-нибудь там изменить.

Такое место он нашел на склоне холма, там, где небольшой естественный выход пород на поверхность образовал нечто вроде асимметричного сада камней. Участок небольшой, всего несколько шагов шириной. И все же места достаточно, чтобы похоронить маленького ребенка. Несколько необычных белых камней, принесенных из другого места, лежали, как маленькая речка, между цветами. Там росли фиалки и ползучие растения с узкими листьями, образовавшие своего рода ковер. Растения, которые будут каждый год прорастать сами, – не совсем дикие, но и не окультуренные. Они льнули к камням, удерживая корнями землю.

Ратлидж присел в темноте на корточки, разглядывая сад камней.

Как все просто! Такое место не привлечет взгляда случайного наблюдателя. Небольшое цветное пятно над выступом породы, который пригодился для единственной цели… Полузаброшенное место, дикий сад камней…

Заскрипела входная дверь, и Ратлидж припал к земле, надеясь, что в темноте его не видно.

На пороге показалась сгорбленная фигура Сейди. В руках она держала лампу. Ратлидж чувствовал, что старуха смотрит в его сторону, хотя и понимал, что она не может его видеть.

– Кто там? – крикнула Сейди и, помолчав, продолжала: – Ты пришел за мной?

Он сжал губы, злясь на себя за то, что потревожил и напугал старуху. Пугать ее ему совсем не хотелось.

«Но у нее есть шестое чувство», – напомнил Хэмиш.

– Я ложусь спать, – продолжила Сейди. – Если ты пришел с добром, возвращайся при свете.

Он едва не встал и не назвался, но старуха уже закрыла дверь. Через минуту-другую погасла и лампа.

От долгого сидения на корточках у него затекли ноги. И все же Ратлидж заставил себя просидеть в такой позе еще немного. Затем он снова принялся осматривать сад.

Если труп зарыли здесь, что от него осталось? Длинные кости, может быть, челюсть. Ратлидж опустился на колени и поморщился – брюки сразу промокли от росы. Он осторожно отвалил несколько белых камней и принялся рыть землю и убирать дерн. Здесь, на склоне холма, деревья не росли и крупных корней не было. Если там, внизу, могила, опытный глаз наверняка что-нибудь заметит. Нельзя оставлять следы своего пребывания здесь.

Ратлидж убеждал себя в том, что сейчас что-либо делать все равно бесполезно. В темноте он ничего не увидит и только наведет старуху на подозрения. Надо подождать, и тогда пусть эксперты…

Пальцы наткнулись на что-то шершавое и твердое. Несмотря ни на что, холодок пробежал у него по спине, хотя здравый смысл твердил: на такой небольшой глубине он вряд ли что-то найдет. Во всяком случае, не детские кости.

Кто-то побывал здесь до него; приподнял камни в центре, как сейчас сделал это он, взрыхлил почву. Надо было догадаться: как только он коснулся земли – он бы сразу все понял, если бы мыслил здраво.

Осторожно работая и второй рукой расчищая небольшие участки, он очень скоро достал из тайника длинную узкую деревяшку.

Резьба? Нет, что-то другое, слишком гладкие края.

Он осторожно ощупал находку пальцами. Дерево не старое – чувствуется по текстуре. На фронте любую деревяшку бережно хранили и использовали по многу раз; настоящей ценностью считались доски, которые можно было бросить на дно окопа и сохранить ноги сухими. Досками можно было прикрыть голову от дождя, палящего солнца или холодного ветра. На Сомме генералы запретили даже такие элементарные предметы удобства, в то время как немцы жили в туннелях, вырытых глубоко в земле. Найденная им деревяшка оказалась крепкой и новой. Ее зарыли сравнительно недавно. Три стороны были гладкие, как будто ошкуренные. На четвертой было что-то вырезано. Глубоко, где-то посередине. Как слепой, он ощупывал буквы, медленно позволяя своему осязанию, а не глазам сказать, что это такое. Закругления – но отдельные. Значит, буквы.