Книга Невидимая смерть - Евгений Федоровский

Порше провел Юстина в конец длинного конвейера и внезапно остановился перед неодолимым препятствием, с любопытством посмотрел в лицо гостя, намереваясь увидеть реакцию. Юстин медленно поднял голову – и оторопел. Перед ним стояла еще не покрашенная глыба металла в сизой окалине от сварки, потеках, с толстыми наростами от клепки. Она покоилась на могучих гусеницах, способных держать неимоверную тяжесть: толстые броневые плиты, низколобую угловатую башню с длинноствольной пушкой и устрашающим надульником, двенадцатицилиндровый «майбах», позволяющий достигать больших скоростей.

– Господи, да разве можно сотворить такое?! – прошептал Юстин, потрясенный видом этой десятиметровой бронированной крепости.

Порше из-за грохота и гула не расслышал слов, но по артикуляции понял смысл. Воодушевляясь, он крикнул:

– Да, Юстин, можно! На нем пошлю на фронт Густава. Пусть он покажет, как надо воевать.

Довольный произведенным эффектом, доктор позвал Юстина следовать дальше. У высоких железных ворот он еще раз предупредил:

– А здесь вы увидите тайну тайн. Надеюсь…

– Ну, о чем разговор?! – воскликнул заинтригованный Юстин.

Порше кивнул вооруженному охраннику. Тот нажал на кнопку электромотора, приводящего дверь в движение. Створки разъехались и, едва Порше и Юстин переступили порог, соединились вновь. Они очутились в меньшем по размеру, но все-таки довольно просторном цехе, где так же ярко горел свет, но было меньше шума и работало всего человек десять. Люди показались лилипутами в сравнении с громадным чудовищем, стоявшем в середине зала.

– Это «маус», – с улыбкой проговорил Фердинанд. – Пока в деревянном исполнении. Его недавно я показывал фюреру. Фюрер пришел в восторг.

Юстин тоже не удержался от восхищения:

– Колоссально! А сколько будет весить этот монстр в металле?

– При лобовой броне в 350 миллиметров – 188 тонн.

– Н-но… какие дороги, какие мосты выдержат такую чудовищную нагрузку?! Наконец, увяжутся ли с «мышонком» производственные возможности заводов?

– Если фюрер распорядился продолжать работы, значит, эти вопросы отпадут сами собой.

– Вы, человек близкий к фюреру и его окружению, хорошо знаете их пристрастие к гигантомании…

– Они понимают аксиому: сейчас только супероружие в состоянии изменить обстановку. И мы, конструкторы танков, самолетов, субмарин, ракет, сделаем его и спасем Германию.

Фраза прозвучала напыщенно, но, видимо, к Фердинанду вернулась прежняя уверенность, и переубедить его уже никто не мог. Недаром коллеги называли его «ломовиком». С пробивным настойчивым характером, упорством в достижении цели он воплотил лучшие идеи в своих танках, однако вера в сверхгиганты, в чудо-оружие сейчас получилась похожей на заклинание. И это огорчило Юстина. Порше вдруг как бы раздвоился. Он же ясно понимал, что бронетанковые резервы, накопленные за многие месяцы настойчивых и самоотверженных усилий, сгорели в огне Курского сражения. Заводы Рура, Эльзаса, Богемии уже не дадут столько высококачественной стали, а БМВ, «майбах», «адлер», «лаустер», «бергваг» не смогут поставить столько двигателей, чтобы удовлетворить потребности прожорливого фронта. С другой стороны, он питал какие-то иллюзии, будто его «сверхтигры» и «мышонки» способны повлиять на ход уже безнадежной войны.

Прощаясь, Юстин не знал, что пожимает руку «отцу немецких танков» в последний раз[13].

3

Въехав на берлинские улицы, Юстин вспомнил Хаусхофера. По принятому обычаю, надо было спросить разрешения на визит. У телефона-автомата он притормозил, опустил темную монетку в прорезь металлического ящика, набрал номер домашнего телефона, поскольку журнал пришлось закрыть из-за нехватки средств, генерал как бы очутился в отставке. Услышав глуховатый, надтреснутый голос, Юстин спросил:

– Как вы себя чувствуете, господин Хаусхофер?

– Юстин! Я как раз думал о вас. Вы мне очень нужны. Приезжайте.

Генерала он застал в возбужденном состоянии. Тонкие губы его дрожали от волнения. Закрыв дверь кабинета, он сообщил:

– Альбрехт, мой Альбрехт только что ушел из дома!

Между отцом и сыном и раньше происходили стычки. Альбрехт тоже был известным географом, преподавал в университете. Но он не признавал нацистов, высказываясь о них вольно и однозначно. Несколько раз Хаусхоферу приходилось вызволять его из гестапо. Теперь же, судя по всему, дело принимало серьезный оборот. Юстин подошел к аптечке, отсчитал сорок капель брома, подал мензурку генералу.

– Представьте, этот пацифист заявил: наци тащат немецкий народ к могиле и пришла пора браться за них всерьез! – воскликнул Карл.

– Довольно опасное утверждение, – согласился Юстин.