Книга Сфинкс - Тобша Лирнер

* * *

Через час следственная бригада уехала. Я сел посреди гостиной на перевернутый деревянный ящик и смотрел на ободранные стены, сорванные плакаты, испорченные шторы и подушки и попытался представить, какая же злость овладела непрошеными гостями, когда они поняли, что астрариума в квартире нет. В ярости они крушили все вокруг, не боясь привлечь к себе внимание. Складывалось впечатление, что своим жестоким насилием злоумышленники сознательно хотели уничтожить большую часть моей жизни — загнать ее в прошедшее время.

Раздался стук в дверь. Я отшвырнул разорванную книгу и подушку и пошел открывать. На пороге стояли близнецы и смотрели на меня снизу вверх.

— У нас есть для вас информация, — объявил Стенли, а Альфред в это время оглядывался на пустой коридор, словно ожидал увидеть там шпионов.

— Тайная информация, — добавил Альфред и проскользнул у меня под рукой в квартиру.

Они сидели на краю изуродованного дивана и болтали ногами. Альфред округлившимися глазами обводил сваленную у стены поломанную мебель.

— Мама сказала, что Изабеллу забрали ангелы, — рассудительно заявил он.

— Под воду, — добавил брат, не скрывая недоверия в голосе. — Только я не слышал, чтобы под водой жили ангелы.

— Тогда русалки, — с надеждой предположил Альфред.

Стенли фыркнул.

— Альфред верит всякой ерунде. Слушал бы лучше меня.

— Мы любили Исси. Она была сама как ангел…

— Заткнись, Альфред. — Нахохленный Стенли повернулся ко мне. — Эта информация будет вам кое-чего стоить, — объявил он.

— Что за информация? — Мне даже стало интересно, почему я принимаю всерьез пару восьмилетних ребят.

Глаза Стенли сделались размером с блюдца, он теперь не говорил, а тихо хрипел:

— Мы их видели. Правда, Альф?

— Да, но ничего вам не скажем, пока не получим свою цену. — Мальчик торжествующе самоуверенно колотил ногами по дивану.

— Какова ваша цена? — спросил я.

— Мы хотим ее снимок. — Альфред показал на разбитую свадебную фотографию. — На память.

— Договорились, — кивнул я. — А теперь рассказывайте, что вы видели?

— Их было двое, — начал Стенли. — Большие дядьки с большими противными головами. Мы заметили, как они перелезли сзади через забор и прошли под окном нашей спальни. Я правду говорю, Альф?

— А на улице стояла машина для бегства! — Брат возбужденно ткнул Стенли локтем в бок.

— А тот, что сидел за рулем, был самый противный из всех.

— Точно. У него сбоку на башке были такие смешные штуковины. Вроде как гусеницы.

— Отвратительные красные гусеницы, и висели они вверх тормашками, — с готовностью заключил Стенли.

Братья ушли, а я, снова оставшись один, соскользнул по стене на пол. Единственное, что мне приходило в голову: чудо, что Уоллингтон со своей компанией не заявился ко мне раньше. Я пытался убедить себя, что схожу с ума, но не мог избавиться от ощущения, что меня гонят, как охотники дикого зверя, и мои преследователи постоянно на шаг впереди. Зачем Уоллингтону астрариум? Ради славы? Если он заявит, что нашел астрариум, это моментально принесет ему международную известность. Слабая мотивация. Меня больше беспокоили его связи с принцем Маджедом, о которых говорили и Сильвио, и он сам. Возможно ли, что Уоллингтон сотрудничает с тем зловещим типом, которого я заметил у Омара в машине? Мне по-настоящему казалось, что мной овладевает безумие и со всех сторон наваливается беда.

Я оглянулся. Комната представляла собой водоворот обломков. Ночевать в ней не было никакой возможности. Я подтянул к себе рюкзак и вынул из него астрариум — хоть это у меня сохранилось. Поставил астрариум на пол и, собрав кое-какую одежду, уложил ее на дно рюкзака.

Пока я разбирался в хаосе, раздался негромкий стук. Я поспешно обернулся: к астрариуму прилепилась валявшаяся на полу металлическая зажигалка. Я оторвал ее, положил на расстоянии на пол и наблюдал, как она поползла по ковру и снова приклеилась к механизму. Астрариум намагнитился.

Что вызвало такую перемену? Поворот ключа после тысяч лет бездействия? Стараясь найти ответ на вопрос, я обратился к научной логике. Астрариум был сделан из неизвестного сплава — можно ли проанализировать его составляющие, не повредив устройства? Мучительно ломая голову, я ставил вопрос и так и этак. Хаотичная информация, похоже, отражала царивший вокруг бедлам, и от этого путались мысли, я нервничал и приходил в замешательство. Больше не понимал, во что верю. Выздоровление Гарета — это что, совпадение? Неужели смерть Изабеллы была напрасной?

Я глядел на астрариум и вдруг взорвался — усталость и страх сделали свое дело.

— Черт тебя возьми! Если в тебе есть какая-то сила, покажи мне! Ну давай же, груда древнего железа!

Меня била нервная дрожь. Я установил циферблаты на день своего рождения и повернул ключ. Магниты снова пришли в движение, шестерни, проносясь сквозь столетия, щелкали бронзовыми зубами. Одна моя часть страшилась момента, когда появится указатель смерти, другая — горела отчаянным желанием бросить вызов машине.

Указатель смерти не появлялся.

Так я и думал — астрариум не что иное, как разрекламированная заводная игрушка!

Словно в ответ, механизм разразился короткой очередью щелчков. Поборов желание пнуть древнее устройство, я стал искать телефон. И наконец обнаружил его под диваном рядом с грудой сломанных деревянных шахматных фигур. К моему удивлению, он работал.

— Алло? Да-да, мне нужно зарезервировать на ночь номер.

Наступил вечер, небо подернула ласковая синева. Асфальт отдавал накопленный за день жар. Часы пик миновали, и движение стало свободным, но повсюду гуляли вышедшие насладиться летним вечером люди. На секунду мне показалось, что среди группы туристов я заметил запоминающуюся фигуру Хью Уоллингтона. Руки сжались на руле, и в тот момент, когда я объезжал туристов, человек повернулся к машине лицом. Это был не Уоллингтон. Встревожившись, я посмотрел в зеркальце заднего вида — там никого не было. Тем не менее я прибавил газу.

Когда машина проносилась мимо Грин-Парка, что-то ударило в ветровое стекло. Я вильнул в сторону и остановился у тротуара. Не в силах унять дрожь, сидел, не снимая рук с руля. Стекло покрылось трещинами, превратив горизонт в тысячу кусочков составной картинки. Кровь скатывалась по стеклу ленивыми подтеками.

Я обмотал кулак носовым платком и пробил дыру в разбитом окне. Салон наполнило вечернее пение птиц. Я вылез из машины и принялся искать, что угодило мне в ветровое стекло. В нескольких ярдах на дороге лежал ястреб-перепелятник, крылья распластаны, голова свесилась на сломанной шее.

Потрясенный, я опустился на колени, ища глазами кольцо на ноге птицы. Как ястреб-перепелятник оказался в небе Лондона? Единственное объяснение: он принадлежал какому-то эксцентричному соколятнику, который упражнялся с птицей под сенью соседнего парка. Я встречал трупики таких птиц на болотах Камбрии. Но у этой никакого кольца не было. Черная птичья нога мертво лежала у меня на ладони.