Книга Обсидиановая бабочка - Лорел Гамильтон

Эдуард уже держал вампиров под прицелом. Он первый вытащилпистолет, но ведь его не вдавил в стену вампир и не ухватил за лицо.

Большой вампир дернул тощего так сильно, что тот чуть несвалил меня, ухватившись за мой пиджак и за блузку. Мой браунинг уже смотрелему в грудь, хотя я и не была уверена, что патроном "хорнади" можнобезопасно стрелять на расстоянии вытянутой руки по цели, которую прижимает кгруди кто-то другой. Понятия не имела, пробьет ли пуля вампира насквозь, непоразив при этом второго. Очень было бы некрасиво делать дыру тому, кто меняспас.

Остальные вампиры торопливо покидали комнату, проходя мимонас вверх по лестнице, от греха подальше. Трусы они. Зато их становилосьменьше, что окажется очень на руку. Я потом буду радоваться, что чертовыхвампиров в комнате поубавилось, а пока мир сузился до того вампира, который заменя цеплялся. Надо придерживаться приоритетов.

Большой вампир стал отступать, пытаясь заставить тощеговыпустить меня. Мы отходили в глубь комнаты. Эдуард шел за нами, двумя рукаминаведя пистолет на голову вампира. Я наконец сумела сунуть ствол вампиру вподбородок. Сейчас можно вышибить ему мозги, не задев второго.

Как плеть, резанул по комнате голос Обсидиановой Бабочки. Ядаже вздрогнула, и плечи напряглись, словно от удара.

- Это мои гости. Как посмел ты на них напасть!

Скелет заплакал, и слезы его были прозрачными,человеческими. Обычно у вампиров слезы красноватые, они плачут кровью.

- Пожалуйста, позволь мне поесть, пожалуйста!

- Ты будешь есть, как едим все мы, как приличествует богу.

- Пожалуйста, госпожа, молю, пожалуйста!

- Ты позоришь меня перед нашими гостями.

И тут она заговорила тихо и быстро, похоже, по-испански.Сама я по-испански не говорю, но слышала достаточно часто, поэтому разобрала,что это был все-таки другой язык. Но о чем бы она ни говорила, это расстроилообоих вампиров.

Большой дернул с такой силой, что все же свалил меня с ног,поскольку тощий меня так и не выпустил. Я упала на колени, пиджак и блузка повислиу вампира на руке, которая неловко поднялась вверх. Пистолет оказался на уровнеживота вампира, и снова я заколебалась, а не убьет ли выстрел в упор обоихвампиров? Было вообще чудом, что я до сих пор случайно не отстрелила емуголову. Эдуард все еще держал пистолет у головы вампира. И тут произошло новоеосложнение, потому что появилось тусклое сияние. Оно тут же разгорелось долучистой белизны. Это мой крест выпал из-под блузки.

Вампир меня не выпустил, но стал вопить высоким и жалобнымголосом. Крест разгорался все сильнее, так что мне пришлось отвернуться иприкрыть глаза рукой. Будто магний горел вокруг всей шеи. Так ярко крестразгорается, лишь если рядом с тобой что-то очень плохое. Я и не думала, чтовцепившийся в меня скелет так рьяно пышет злобой. Нет, я готова была спорить,что крест светится из-за нее. Убить меня в этой комнате могли многие, но врядли кто их них сумел бы вызвать такую световую феерию.

- Да постигнет этого несчастного его судьба, - произнеслаона.

Я почувствовала, как обмякла отчаянная хватка скелета.Почувствовала, как он встал на колени, ощутила это прижатым к нему стволом.

- Анита? - Это спрашивал Эдуард, но мне пока еще нечего былоответить.

Я заморгала, пытаясь разглядеть что-то в ослепительномсвете. Вампир положил руки мне на плечи, зажмурился от света, лицо егоисказилось болью. Белый свет заиграл на клыках, когда он двинулся вперед.

- Остановись или погибнешь, - сказала я.

Вряд ли он меня вообще услышал. Его рука гладила мне щеку, иэто было как прикосновение обтянутых кожей палочек. Пальцы даже не казалисьнастоящими.

- Я его убью! - крикнула я.

- Убей. Это его выбор.

Голос Обсидиановой Бабочки был таким деловым, спокойным,таким нестрашным, что мне расхотелось это делать.

Его рука схватила меня за волосы, попыталась отвернутьголову в сторону. Он занес голову для удара, но не мог пробиться сквозь сияниекреста. Однако он сможет справиться. Такой слабый - он должен был бы с воплемубежать от такого количества священного света.

- Анита!

Сейчас в голосе Эдуарда звучал не вопрос, а предупреждение.

Вампир испустил такой вопль, что я ахнула. Он закинул головувверх, обрушил ее вниз, и лицо его метнулось ко мне. Пистолет выстрелил раньше,чем я сообразила, что спустила курок рефлекторно. Второй пистолет рявкнул вответ так близко, что выстрелы слились в один. Вампир дернулся, и голова еговзорвалась. Кровь и что-то еще погуще плеснули мне в лицо.

Я осталась стоять на коленях в оглушительной тишине. Низвука, только тонкий далекий звон в ушах, как оловянные колокольчики. Яповернулась, как в замедленной съемке, и увидела лежащее на боку тело вампира.Тогда я поднялась на ноги, все еще ничего не слыша. Иногда это бывает от шока,иногда - от пистолетного выстрела над ухом.

Когда я стала стирать с лица кровь и сгустки, Эдуардпротянул мне платок, наверное, такой, какой полагается носить с собой Теду, ноя его взяла и стала дальше стирать с себя грязь.

Крест все еще горел, как пленная звезда. Я все еще былаглуха. Если бы я не щурилась на свет, то была бы еще и слепа.

Я огляделась. Почти все вампиры уже сбежали по лестнице отсияния креста, но оставшиеся столпились подле своей богини, прикрывая ее - отнас, я думаю. Проморгавшись, я вроде бы как заметила на некоторых лицах страх.Это выражение не часто бывает на лице вампира, возраст которого насчитываетнесколько сотен лет. Может, это из-за креста, но я так не думала. Я егозасунула обратно под блузку - он по-прежнему был холодным серебром. Чтобы онраскалился, его должна коснуться плоть вампира. Тогда он действительновоспламеняется и обжигает вампира и любого человека, который в это время к немупритронется. Обычно вампир отдергивается раньше, чем ожоги перейдут вторуюстепень, так что шрамов от собственных крестов у меня нет.

Вампиры стояли перед своей госпожой, и по-прежнему их лицавыражали страх. Крест мог их сдерживать, но боялись они явно не его. Япосмотрела на тело. Входное отверстие было маленькой красной дырочкой, новыходное имело в диаметре почти фут. На теле не было головы - только нижняячелюсть и тоненький ободок продолговатого мозга. Остальное рассыпалось дождемпо полу.

Губы Эдуарда шевелились, и звук получился запоздавшим, какпри эффекте Допплера, и я услышала только конец:

- ...у тебя патроны?

Я ответила.

Он склонился над телом и осмотрел рану в груди.

- Я думал, что патроны "хорнади ХТР" столько грязине дают при выходе.

Голос все еще звучал откуда-то издалека, с оловяннымиинтонациями, но я снова слышала. Это значит, что в конце концов ко мне вернетсянормальный слух.