Книга Лунная миля - Деннис Лихэйн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дамы и господа! — сказал Ефим. — Кирилл и Виолета Борзаковы.
Кирилл встал и обошел нас. Наверное, с таким же видом когда-то работорговец оглядывал коллекцию невольников. Он посмотрел на Кенни и Хелен и перевел взгляд на Павла.
Павел взял Кенни и Хелен за плечи и усадил их на диван, в левом углу. Кирилл еще раз посмотрел на Павла, и через пару секунд на диване рядом с предыдущей парочкой приземлился Тадео.
Кирилл медленно приблизился ко мне:
— Ты кто?
— Частный сыщик, — сказал я.
Он шумно затянулся сигаретой и стряхнул пепел на поддельный дубовый пол.
— Частный сыщик, который нашел для меня девчонку?
— Я не для тебя ее нашел.
Он кивнул, как будто я сказал нечто мудрое, и сжал мою левую руку в своей.
— Ты не для меня ее нашел?
— Нет.
Хватка у него была мягкая, почти нежная.
— А для кого?
— Для ее тетки.
— Но не для меня?
Я покачал головой:
— Не для тебя.
Он снова кивнул мне, вцепился мне в запястье и ткнул сигаретой мне в ладонь.
Не знаю, как мне удалось не закричать. С полминуты единственное, что я чувствовал, был прожигающий мою плоть уголек. Запахло паленым. В глазах у меня потемнело, затем покраснело, перед глазами встала картина: мои нервы свисают как лианы и по ним ползет дым.
Все это время Кирилл Борзаков смотрел мне в глаза.
Пустым взглядом. В нем не было ничего — ни гнева, ни радости, ни удовольствия от насилия, ни восторга от сознания собственного всесилия. Ничего. У него были глаза ящерицы, греющейся под солнцем.
Я несколько раз беззвучно рыкнул и выдохнул сквозь стиснутые зубы, пытаясь не думать о том, на что сейчас похожа моя рука. Представил себе свою дочь, и на краткий миг мне стало легче. Но потом меня обожгла мысль о том, что я думаю о ней в этой комнате, заполненной жестокостью и безумием, и я усилием воли стер образ Габби, отогнав его подальше от окружавшего меня ужаса, и боль запульсировала в ладони с удвоенной силой. Кирилл отпустил мое запястье и сделал шаг назад.
— Посмотрим, сможет ли эта тетка залечить твои раны.
Я отбросил потухший окурок. Виолета Борзакова сказала:
— Кирилл, ты мне телевизор загораживаешь.
Центр моей ладони напоминал вершину вулкана с почерневшим жерлом.
Музыка в мыльной опере заиграла громче. Красивая латиноамериканка в белой крестьянской рубахе развернулась и вышла с гордо поднятой головой. Экран погас. Тут же появился рекламный ролик: Антонио Сабато-младший расхвалил крем для ухода за кожей.
Я бы заплатил тысячу долларов за один-единственный тюбик. Я бы заплатил две тысячи долларов за этот крем и кубик льда.
Виолета оторвалась от телевизора.
— Почему бамбина все еще с девчонкой?
Аманда обернулась, чтобы они могли увидеть наручники.
— Ефим, это еще что за срань? — Виолета оторвала спину от дивана и наклонилась вперед.
У Ефима округлились глаза. Мне показалось, он испугался.
— Миссис Борзакова, мы доставили ее, как и обещали.
— Как и обещали? Ты на несколько недель опоздал, пендехо. Недель. И кто ее нашел? Ты, Ефим? Или они? — Она ткнула рукой в сторону Кенни, Хелен и Тадео.
— Это мы ее нашли, — сказал с дивана Кенни. И он помахал рукой Виолете, не обратившей на него никакого внимания. — Мы ее нашли, — повторил он. — Без чьей-либо помощи.
Кирилл снова закурил.
— Вот твой ребенок. Бери его себе. И хватит меня грузить.
Виолета по-змеиному скользнула к Аманде. Уставилась на Клер. Понюхала ее.
— Она умная?
— Ей четыре недели.
— Она говорит?
— Ей четыре недели.
Виолета коснулась лба младенца.
— Скажи: ма-ма. Скажи: ма-ма.
Клер заплакала.
Виолета сказала:
— Ш-ш-ш…
Клер заплакала громче.
Виолета запела:
Тихо, крошка, не рыдай,
Мама купит…
Она вопросительно посмотрела на нас.
— Калач? — предложил я.
Она оттопырила нижнюю губу, соглашаясь, и запела снова:
Если выронишь калач,
Мама купит…
Еще один требовательный взгляд. Клер ревела во все горло.
— Корвет! — сказал Тадео.
Она скривилась.
— Бриллиантовое кольцо! — высказался Ефим.
— Не рифмуется.
— Тем не менее я уверен, что это правильный вариант.
Вопли Клер достигли нового регистра — это был тот самый вой баныни, о котором говорила Аманда.
Сидевший на диване Кирилл снюхал с зеркальца дорожку кокса и сказал:
— Заткни ее.
— Я пытаюсь, — ответила Виолета. Она снова коснулась головы Клер: — Ш-ш-ш… Ш-ш-ш…
Это не помогло.
Кирилл сморщился и снюхал еще одну дорожку. Накрыл ухо ладонью и сморщился еще сильнее.
— Заткни ее.
— Ш-ш-ш! Ш-ш-ш! Да не знаю я, что с ней делать. Ты сказал, что наймешь няньку.
— Я ее нанял. Но сюда приводить не собираюсь. Заткни ее.
— Ш-ш-ш!
Тадео и Кенни тоже зажали уши руками. Павел и Ефим терпели, напустив на лица мученическую мину. Единственной, кто не обращал на детский крик никакого внимания, была Хелен, неотрывно смотревшая на DVD-плееры и айподы.
— Пустышка? — спросил я у Аманды.
— В правом кармане, — ответила она.
Я поднес руку к ее правому карману и взглянул на Ефима:
— Можно?
— Черт, друг, ты еще спрашиваешь!
Я залез Аманде в карман и вытащил пустышку.
— Ш-ш-ш! — Виолета теперь почти орала.
Я снял пластиковую крышку с пустышки. От движения ладонь обожгло болью. Глаза заслезились. Но я вытянул руку и сунул пустышку младенцу в рот.
В комнате стало тихо. Клер сосала пустышку.
— Вот так лучше, — сказал Кирилл.
Виолета провела ладонями по щекам.
— Ты ее избаловала.
— Прошу прощения? — не поняла Аманда.
— Ты ее избаловала. Вот почему она так орет. Я ее быстро отучу.
Аманда сказала:
— Ей четыре недели от роду, ты, коза безмозглая.