Книга Призрак Оперы - Гастон Леру

Я понял, что монстр (который действительно был самым великимчревовещателем в мире) потоков слов пытается отвлечь внимание Кристины откамеры пыток. Это было глупо, потому что Кристина думала только о нас.

Она повторила несколько раз самым нежным, самым умоляющимтоном, на который только была способна:

– Уберите свет в маленьком окне. Пожалуйста, Эрик, уберитесвет.

Услышав, что монстр с угрозой говорит о свете, которыйнеожиданно появился в окне, Кристина поняла, что для этого есть какая-топричина. Одно должно было успокоить ее: она видела нас живыми и здоровыми подругую сторону стены, стоящими в великолепном сиянии света. Но она чувствовалабы себя более уверенно, если бы свет был убран.

Эрик начал демонстрировать свое искусство чревовещания.

– Посмотрите, – сказал он. – Я приподниму немного маску –совсем немного. Вы видите мои губы – они не двигаются. Мой рот, то, что сходитза рот, закрыт, и все же вы слышите мой голос. Я говорю животом, и этоназывается чревовещанием. Этот прием хорошо известен. Слушайте мой голос. Гдевы хотите его слышать? В левом ухе? В правом? В столе? В маленьких ящиках изчерного дерева на камине? Ах, это удивляет вас? Мой голос в маленьких ящиках накамине! Вы хотите, чтобы он был вдалеке? Близко? Звучал громко, пронзительно?Гнусаво? Мой голос движется повсюду, повсюду! Слушайте, моя дорогая, Он вмаленьком ящике справа. Слушайте, что он говорит:

«Повернуть скорпиона?» А теперь, быстро! Слушайте, что онговорит в маленьком ящике слева: «Повернуть кузнечика?» А теперь, быстро! Он вмаленьком кожаном мешке. Что он говорит? «Я в маленьком мешке жизни и смерти».А теперь, быстро! Он в горле Карлотты, глубоко, в золотом, хрустальном горлеКарлотты! Что он говорит? Он говорит:

«Я – мсье жаба, и я пою, я чувствую без – ква – тревогимелодию – ква! А теперь, быстро! Он в кресле в ложе призрака и говорит: „Так,как она поет сегодня, она свалит люстру!“ А теперь, быстро! Где же голос Эрика?Слушайте, Кристина, моя дорогая, слушайте. Он за дверью камеры пыток! И что яговорю? Я говорю: „Горе тому, кому повезло иметь нос, настоящий нос, и ктозабрел в камеру пыток“. Ах,ах, ах!

Ужасный, проклятый голос чревовещателя был повсюду, повсюду!Он проходил через маленькое невидимое окно и через стены. Он витал вокруг нас,между нами. Мы сделали непроизвольное движение, как будто хотели броситься наЭрика, но его голос, более подвижный и более неуловимый, уже отскочил к другойстороне стены.

Однако вскоре мы уже не могли слышать ничего больше, потомучто случилось следующее.

Голос Кристины:

– Эрик! Эрик! Вы утомили меня. Остановитесь! Не думаете ливы, что здесь жарко?

– О да, – ответил голос Эрика, – жара становитсяневыносимой.

И опять голос Кристины, задыхающийся от тревоги:

– Что это? Стена горячая! Стена горит!

– Я скажу вам, Кристина, моя дорогая, это из-за леса всоседней комнате.

– Что вы имеете в виду? Лес…

– Разве вы не видели. Это лес в Конго. – И страшный смехмонстра потопил мольбу Кристины.

Рауль кричал и колотил по стенам как сумасшедший. Я не могсдержать его. Но мы слышали только хохот монстра, и сам монстр, должно быть,слышал только себя. Затем стали слышны звуки борьбы, упавшего на пол тела,которое оттаскивали прочь, и звук захлопнувшейся двери. После этого не былоничего, ничего, кроме знойного молчания полудня в сердце африканских джунглей.

Глава 25

Бочки! Бочки! Есть бочки на продажу?

(Продолжение истории перса)

Как я уже говорил, комната, в которой находились Рауль и я,была правильной шестиугольной формы и ее стены полностью покрыты зеркалами. Стой поры на выставках часто демонстрировались такие же и назывались они «домамимиражей» или «дворцами иллюзий». Но изобретение принадлежит только Эрику, Онпостроил первую комнату такого типа на моих глазах во время «розовых часов»Мазендерана. Декоративный объект, такой, например, как колонна, размещался поуглам, и это создавало иллюзию дворцов с бесчисленными колоннами, потому чтоэффектом зеркал реальная комната увеличивалась до шестиугольных комнат, каждаяиз которых множилась на неограниченное число раз. Чтобы развлечь маленькуюсултаншу, Эрик вначале построил комнату, которая могла стать «бесчисленнымхрамом», но маленькой султанше скоро надоели такие детские фокусы, и тогда онпреобразовал свое изобретение в камеру пыток. Он заменил колонны по угламжелезным деревом, на котором красками были написаны листья, совершеннонеотличимые от живых. Почему дерево было сделано из железа? Потому что онодолжно быть достаточно прочным, чтобы выдерживать все приступы жертвы,заключенной в камеру пыток. Мы увидим, как полученная таким образом сцена быладважды трансформирована в две другие последовательные сцены посредством автоматическоговращения барабанов в углах. Эти барабаны были разделены на три части. Онисоответствовали углам зеркал, и каждый из них отвечал определенному замыслу.

Стены камеры пыток не давали жертве возможности ухватитьсяза что-либо, там не было точки опоры. Стены, не считая прочного материаладекоративного объекта, были покрыты зеркалами, причем такими толстыми, что имнечего было бояться ярости бедняги, которого бросали в комнату босым и спустыми руками.

Никакой мебели. Потолок был светлый. Простая системаэлектрического отопления, примененная впервые, позволяла регулироватьтемпературу стен (и тем самым температуру воздуха) в комнате по своему желанию.

Я так подробно описал конструктивные особенности этогонеобычного изобретения, которое создавало сверхъестественную иллюзиюэкваториального леса под палящим полуденным солнцем, чтобы никто не мог броситьтень сомнения на мое настоящее умственное состояние или сказать: «Этот человексошел с ума», «Этот человек лжет» или «Этот человек принимает нас за дураков».

Если бы я просто написал: «Оказавшись в подвале, мы попали вэкваториальный лес под палящее полуденное солнце», я добился бы глупого эффектанеожиданности, но я не стремлюсь к каким-либо эффектам: моя цель при написанииэтих строк состоит в том, чтобы точно передать, что случилось с виконтом Раулемде Шаньи и мной в ходе ужасного происшествия, которое некоторое время было вцентре внимания французского правосудия.

Теперь я возобновляю свое повествование там, где прервалего.

Когда потолок и лес вокруг нас осветились, Рауль былошеломлен. Появление этого непроницаемого леса, бесчисленные стволы и ветвикоторого, казалось, протянулись бесконечно во всех направлениях, погрузило егов ужасное оцепенение. Он обхватил руками лоб, словно пытаясь прогнать кошмарноевидение, вид у него был такой, будто он только что проснулся и с трудомвозвращается к реальности. На мгновение он даже перестал слушать, чтопроисходит за стеной.