Книга Непогребенный - Чарльз Паллисер

Я чувствовал себя ребенком, наблюдающим, как старший брат или сестра хватает и разворачивает его рождественский подарок. Но выбора не оставалось, я подсел к нему, и, как школьники, у которых на двоих один букварь, мы начали переводить текст:

Король и мученик были некогда ближайшими друзьями, однако их дружба прервалась, так как последний порицал своего бывшего ученика за его слабости. К примеру, мученик упрекал короля за то, что он не уступил трон племяннику, когда тот вошел в возраст. В присутствии советников короля мученик указывал ему, что как сын старшего брата предыдущего короля молодой человек имеет все права на власть. Более того, было широко известно, что король убил своего отца и старшего брата. Среди слушателей многие склонялись на сторону королевского племянника, считая, что он крепче будет держать в руках бразды правления и на него можно будет положиться скорее, чем на его дядю.

– Это любопытно, – проговорил доктор Локард.– У Альфреда, кажется, были невелики шансы взойти на престол, не так ли?

– Нет ни одного свидетельства в пользу того, что он убил кого-то из членов своей семьи, – вознегодовал я. Доктор Локард отрицал, что знает этот период, однако он не только прочел мою и Скаттарда статьи, но и явно был знаком с некоторыми источниками. Указывало ли это на его блестящую ученость или прав был Остин, когда подозревал, что он начал профессионально заниматься периодом английской истории, предшествующим завоеванию?

– Нет, но их, я думаю, и не могло быть, поскольку король держал под контролем все, что о нем писали, и, соответственно, до нас эти свидетельства не дошли. Однако продолжим.

К королю пришло спасение, когда королевству внезапно стали угрожать чужаки: страну наводнила огромная армия язычников, которые грабили и разбойничали, опустошая все вокруг. Король оставил мученика во главе города, лежавшего на пути язычников, а сам отправился будто бы с ними воевать. На самом же деле он, в страхе за собственную жизнь, повел армию в противоположном направлении. Так из-за королевской трусости враг овладел городом и взял мученика в заложники.

– Поздравляю, вы оказались правы, – с улыбкой произнес доктор Локард.– Это, несомненно, более аутентичная версия истории; можно предположить в ней оригинальный текст Гримбалда, до вмешательства Леофранка.

– На чем вы основываетесь, утверждая это? – в смятении спросил я.

– Она выглядит правдоподобней, чем нелепо героический образ короля в позднейшей версии.

– Я не согласен, – несколько холодно возразил я.– Такой принцип исторических исследований представляется мне сомнительным и опасным.

– Разумеется, развенчание короля еще не является доказательством подлинности, но я думаю, что вскоре найдутся подкрепляющие свидетельства. Однако продолжим, – сказал он, снова склоняясь над рукописью.

Когда эта новость дошла до короля, советники вынудили его вернуться и осадить город. Поскольку король был слишком напуган, его племяннику пришлось служить посредником в переговорах с врагами. Их предводитель пригрозил, что убьет мученика, если король не выдаст ему свое золото. Когдаже племянник сказал, что казна отослана в надежное место, предводитель потребовал в заложники самого короля, пока казну не доставят. Узнав об этом, король отказался как послать за казной, так и сдаться в заложники. Вражеский предводитель пригрозил, что, если его требования не выполнят, он на следующий же день убьет мученика. Королевский племянник на собрании советников выступил за то, чтобы король исполнил требования язычников.Когда золото отдадут язычникам и те освободят короля, можно будет напасть на врага и отвоевать сокровища. Король, не доверявший племяннику, отказался. Тогда королевский племянник объявил, что сам заменит собой мученика, и советники приветствовали его храбрость. И вот он вернулся к врагам и был приведен к их вождю; туда же доставили из места заточения и мученика. Когда племянник предложил задуманный обмен, предводитель язычников со смехом отказался, добавив, что племянник храбрец, однако ему нужен не он, а его дядя. Чтобы заставить короля пойти на эти условия, он велел подвесить мученика над главными городскими воротами. Однако мученик был человек мудрый и ученый; он знал, что вскоре произойдет затмение. Ему также было известно, что короля это небесное явление не удивит: много лет назад, когда он служил королю наставником, они вместе читали и переводили Плиния. И вот он попытался через племянника передать королю послание, ничего не означавшее для посторонних (и даже для самого племянника, в котором было больше от воина, чем от ученого), но понятное, как он рассчитывал, королю. Когда племянник вернулся к осаждающей армии, мученик висел на виду у всех на городской стене, удерживаемый веревками.

Возвратившись к дяде, королевский племянник поведал ему и советникам о своей неудаче. Он передал также послание от мученика, и король понял его смысл, однако прикинулся, будто не понимает. Скорая смерть мученика была наруку королю: он боялся, что советники замыслили отдать его в руки врага. Если мученика отпустят, думал король, советники откажутся выдать золото, он, король, будет убит, и на его место посадят племянника. Обнаружив, что его охрана действует теперь как стража, он утвердился в своих подозрениях. Потому король решил бежать. Но бегство казалось неосуществимой мечтой, потому что за каждым его шагом следили. И все же один план пришел ему в голову – правда, связанный с позором и унижением. Поздно ночью король потихоньку обрил себе бороду и нарядился в платье одной из женщин, служивших при дворе. Неузнанный, он миновал стражу и направился к конюшне. Там он сел на собственную лошадь, но животное не узнало хозяина в женском платье. Наездник он был неловкий и, когда лошадь взбрыкнула, свалился на землю. В таком недостойном виде он был обнаружен одним из помощников конюха, узнавшим его даже в женском наряде и поднявшим тревогу. Король попытался снова вскочить на лошадь, но юноша схватил ее под уздцы и кричал до тех пор, пока не сбежалась стража и не задержала короля.

– В этом уже больше смысла, – пробормотал доктор Локард.– Король бежит не навстречу опасности, а от нее.– Он повернулся ко мне: – Вы не находите, что в этой версии история с лошадью и подручным на конюшне убеждает куда более, чем сентиментальный рассказ Леофранка?