Книга Школа для негодяев - Дэнни Кинг

— Не дай им уйти! — послышался голос Грегсона, и над нашими головами просвистело несколько пуль.

— Сюда! — взвизгнул я, пихая Бочку в гущу тьмы. Зная, куда побежали Трамвай с Крысой, мы рванулись в противоположную сторону, волоча на себе Четырехглазого и отчаянно вглядываясь в дождь в поисках убежища.

Мы прекрасно понимали, что с таким грузом далеко не уйдем, и что спасти нас может лишь дыра в заборе или неприметные заросли, в которых нам останется только трястись от страха и молиться. В любом случае мы срочно нуждались в укрытии.

Сквозь шум дождя донеслись голоса, приближающиеся сзади. Я поднатужился, каждую секунду ожидая, что пуля обожжет мне спину, и ускорил темп, пока от напряжения у меня не начало сводить ноги.

— Смотри! — Бочка показал вперед, на заброшенный ангар для подъемных кранов, как раз между нами и рекой.

На двери висел большой замок и табличка: «ОПАСНО. ВХОД ВОСПРЕЩЕН», но одна из гофрированных панелей сбоку была пробита, и под ней зияла дыра, вполне достаточная по размерам, чтобы мы могли заползти внутрь.

Я протиснулся в дыру и втащил в нее Четырехглазого. Бочка, опровергая все законы физики, пролез вслед за нами. Мы прислонились к стене и затаили дыхание. Преследователи были уже здесь, однако их шаги стихли так же быстро, как и возникли. Через десять секунд воцарилась тишина, которую нарушал лишь стук дождевых капель по металлической крыше.

— Они ушли? — прошептал Бочка.

Я поднес палец к губам и пригрозил ему кулаком.

Мы простояли так еще минут пять, посылая Богу молитвы о спасении и многократно ручаясь жизнью наших родителей, пока этот залог не обесценился вконец и не стал дешевле бумаги, на которой были напечатаны их свидетельства о рождении.

Да, да, всю свою жизнь я шел против закона и плевал в сторону властей, но, представьте себе, в эту минуту не желал ничего иного — клянусь, ничего! — кроме как услышать вой полицейских сирен. Я бы отдал все на свете, лишь бы меня схватили, заковали в наручники и отконвоировали в Мидлсбро, где я бы жрал брюссельскую капусту, мылся в душе с педиками и на каждом шагу говорил «спасибо» и «пожалуйста», даже получив оплеуху или тумак. Я мечтал, чтобы меня спасли. Я просто хотел оказаться в безопасности. Просто хотел снова стать нормальным человеком.

Четырехглазый выглядел, мягко говоря, неважнецки, а если честно, совсем скверно. Он кашлял кровью и что-то сбивчиво бормотал. Мы стояли по обе стороны от него и пытались согреть. Я осмотрел его грудь и увидел, что пуля прошла сквозь ребра. Я прижал ладонью рану, а Бочка заткнул бедняге рот, и только таким образом нам удалось его утихомирить. Сперва я даже испугался, что мы придушили бедолагу, но проверка показала, что Четырехглазый дышит, и сердце его пока бьется. Сколько продлится это «пока», мы не знали.

— Как думаешь, он умрет? — шепнул мне Бочка.

Я пожал плечами, не отнимая ладони от раны. Черт знает, зачем я ее прижимал. Я ведь не желал товарищу ничего дурного, просто по телику так всегда делали, вот я и решил, что в этом, наверное, есть какая-то польза.

Мои нервы только-только ослабили бдительность и завершили вахту на сторожевой башне, как вдруг зловещий голос заставил их бегом подняться обратно на пост.

Я напряженно вслушивался и уловил его с той стороны, куда направился Грегсон. Громкость нарастала, и вскоре я уже мог различить слова.

— …где-то здесь. Прячутся, гады. Посмотри за той дверью.

Дверь в наш ангар затряслась, хотя и не так сильно, как мои поджилки, а потом вдруг все прекратилось.

— Заперто.

— Обойди сзади. Я проверю тут.

Я посмотрел на Бочку, и на его лице, как в зеркале, отразился мой страх. Мы вздрогнули, услышав, как шаги огибают ангар, и оттащили Четырехглазого в самый темный угол. Я укрыл его куском промасленного брезента, который валялся на полу, и принялся лихорадочно озираться в поисках убежища.

Потолок ангара состоял из перекрещивающихся балок и опор. Я глазами указал на него Бочке и под грохот сотрясаемой двери начал взбираться вверх.

Бочка проворно карабкался по лесам, но шум возле дыры заставил нас замереть на месте.

— Взгляни, что тут.

Я повис на стальной балке и в ужасе уставился вниз: тени маячившие снаружи, материализовались и начали протискиваться в дыру.

Из отверстия появились голова и руки Шарпея. Прежде чем двигаться дальше, он осмотрелся по сторонам. Шарпей не глянул только вверх — просто потому, что не мог, но я знал, что он засек нас сразу же, как очутился в ангаре. Чтобы достать нас, ему даже не требовалась лестница. А зачем? У него ведь был заряженный ствол.

В этот момент я сообразил, что не должен пускать его внутрь. Я отпустил балку, за которую цеплялся, рухнул на пол и схватил первое, что попалось под руку. Под руку мне попалась табличка с надписью «НЕ ВХОДИТЬ», и я познакомил ее с мозгами Шарпея, приложив всю силу, на которую был способен.

— Ар-р-р-р-гх! — взревел Шарпей, чья голова оказалась между стальной пластиной и бетонным полом. Ни дать ни взять сандвич.

— В чем дело? — снаружи спросил Грегсон.

— Вытащи меня, вытащи скорей, — прокаркал Шарпей, и я повторил процедуру с табличкой, дабы закрепить результат.

Мой противник отправился в глубокий нокаут. Я успел разглядеть, что во рту у него еще осталось несколько зубов; потом в боковой стене ангара возникли две здоровенных дыры, и я нырнул в укрытие.

В дыре показалась рожа Фодерингштайна. Перезарядив дробовик, он сообщил Грегсону, что нашел меня. Сразу после этого стену прострочила целая очередь маленьких отверстий, и помещение наполнилось дымом и свинцом. Прячась за массивным с виду генератором, я молил Большого Босса о спасении, хотя из-за всей этой пальбы он вряд ли мог меня услышать.

Когда громыхание прекратилось, я осторожно высунулся из-за генератора и увидел Грегсона, который стоял по эту сторону дыры и наводил пистолет на все подозрительные, по его мнению, углы.

— Сами выйдете или вам помочь? — прорычал он. Песок на бетонном полу противно хрустел под его ногами.

Грегсон несколько раз обошел ангар и, в конце концов, остановился перед куском брезента. Откинув его, он пнул Четырехглазого в бедро, но тот, увы, не счел нужным прийти в себя, чтобы обратить на это внимание.

— Считаю до трех, — объявил Грегсон.

Дело, однако, не дошло даже до двух, потому что на голову нашему бывшему директору обрушилось что-то тяжелое, толстое и мокрое от слез.

— Уы-э-аа! — нечленораздельно промычал он, валясь на пол.

Из своего убежища я наблюдал за яростными попытками Грегсона выцарапаться из-под Бочки, тогда как Бочка лягался, кусался и царапался в ответ, используя все средства из своего арсенала. Наверное, Большой Босс все же внял моим мольбам. Хорошо, допустим, отозвался не совсем тот, на чью помощь я надеялся, но по размерам он все-таки был большим и сейчас делал все возможное, чтобы спасти наши жизни.