Книга Горячая шестерка - Джанет Иванович

– И ты думаешь, что он сейчас на побережье?

– Весьма логичный вывод, но ничего точно я не знаю. У нас нет оснований вваливаться туда с обыском. Рейнджер там побывал, но ничего не нашел.

– Как насчет спортивной сумки? В ней ведь были деньги Столле, так?

– Мы полагаем, что, когда Ганнибал прослышал, что его маленький братец вот-вот поднимет новую криминальную волну, он приказал ему прекратить всякую деятельность вне семейного бизнеса и не встречаться больше со Столле. Ганнибал попросил Рейнджера отвезти Столле деньги и сказать, что он лишен защиты семейства Рамосов. Беда в том, что, когда Столле открыл сумку, там оказалась газетная бумага.

– Разве Рейнджер не проверил, что в сумке, прежде чем согласиться?

– Когда сумку передали Рейнджеру, она была закрыта. Ганнибал все продумал.

– Он подставил Рейнджера?

– Да, но, пожалуй, только в той части, что касается убийства и пожара. Мне кажется, он решил, что на этот раз Гомер зашел слишком далеко и обещание стать паинькой и не продавать больше наркотики не отменит заказа. Вот Ганнибал и организовал все так, чтобы Гомера сочли мертвым. Из Рейнджера получался хороший козел отпущения, потому что он не принадлежал ни к одной из группировок. Нет оснований для мести, если убийца Рейнджер.

– А у кого деньги? У Ганнибала?

– Ганнибал подставил Рейнджера, чтобы на него свалили убийство, но трудно поверить, что он намеревался надуть Столле. Он хотел умиротворить Столле, а не разозлить его. – Морелли взял себе еще один кусок пиццы. – Мне думается, это больше смахивает на проделки Гомера. Вероятно, он поменял сумки по дороге в офис.

О господи.

– Полагаю, ты не в курсе, в какой он ездил машине?

– В серебристом «Порше». Машине Синтии Лотте.

Наверное, это и объясняет смерть Синтии.

– Что это за гримасу ты сейчас скорчила? – поинтересовался Морелли.

– Виноватую. Я вроде бы помогла Синтии украсть эту машину у Гомера.

Я рассказала Джо о том, как Синтия застала нас с Лулой в доме Ганнибала, как она мечтала получить назад машину и как для этого пришлось вытащить из нее мертвеца. К концу моего повествования Морелли сидел с таким видом, будто его пыльным мешком ударили.

– Знаешь, если работаешь полицейским, то наступает момент, когда тебе кажется, ты слышал уже все, – наконец сказал он. – Что ничего больше не может тебя удивить. Но появляешься ты, и все начинается сначала, все по новой.

Я взяла еще один кусок пиццы и подумала, что разговор принимает неприятное направление.

– Наверняка мне не стоит говорить тебе, что ты уничтожила картину преступления, – сказал Морелли.

Увы, я была права, ничего хорошего ждать не приходится.

– И наверняка мне не стоит говорить, что ты утаила улики в криминальном расследовании.

Я согласно кивнула.

– Господи милостивый, да о чем ты думала? – заорал он.

Все повернулись и посмотрели на нас.

– Понимаешь, я не могла ее остановить, – сказала я, – так что ничего не оставалось, как помочь ей.

– Ты могла гати. Повернуться и уйти. Ты не должна была помогать! Я-то думал, вы всего лишь подняли его с цементного пола. Я не знал, что вы вытащили его из машины, черт бы вас побрал.

Люди снова начали оборачиваться.

– Они найдут твои отпечатки по всей машине, – сказал Морелли.

– Мы с Лулой были в перчатках.

– Было время, когда я не хотел на тебе жениться, потому что не желал, чтобы ты сидела дома и беспокоилась обо мне. Теперь я не хочу жениться, потому что не уверен, что мне по плечу вынести весь стресс, связанный с женитьбой на тебе.

– Ничего бы не случилось, если бы ты или Рейнджер поделились со мной. Сначала меня просят помочь в расследовании, а потом отпихивают в сторону. Так что вы в этом виноваты.

Морелли прищурился.

– Ну, может, не полностью.

– Мне пора возвращаться на работу, – сказал Морелли, попросив у официанта счет. – Обещай, что поедешь домой и будешь там сидеть. Закрой дверь и не двигайся с места, пока все не утрясется. Александр завтра вылетает в Грецию. Мы полагаем, это означает, что Гомер покидает нас сегодня, и мы думаем, что знаем, каким способом.

– На судне.

– Да. Небольшое контейнерное судно покидает Ньюарк и направляется в Грецию. Гомер – слабое звено. Если мы привлечем его за убийство, есть шанс, что он начнет торговаться и сдаст нам Александра и Столле.

– Жаль, мне Александр даже понравился.

Теперь поморщился Морелли.

– Ладно, – согласилась я. – Слушаюсь, сэр. Еду домой и сижу там.

У меня все равно не было никаких дел на день. И перспектива снова попасться в лапы Хабиба и Митчелла и лишиться пальца меня тоже не вдохновляла. Мне даже нравилась идея запереться в квартире. Могу еще поубираться, посмотреть какую-нибудь муру по телевизору и вздремнуть.

– Твоя сумка у меня дома, – сказал Джо. – Мне не пришло в голову захватить ее с собой на работу. Тебе ключ от квартиры нужен?

Я кивнула.

Он снял ключ с кольца и протянул мне.

* * *

Стоянка около моего дома была почти пуста. Старшее поколение либо отправилось по магазинам, либо на полную катушку использовало возможности системы медицинского обслуживания, что вполне меня устраивало, так как я могла удобно поставить машину. Посторонних машин на стоянке не наблюдалось. Насколько я могла судить, в кустах тоже никто не прятался. Я припарковалась поближе к двери и достала из кармана пистолет. Быстро вошла в здание и поднялась по лестнице. В холле второго этажа пусто. Моя дверь закрыта. Хорошие признаки. Все еще держа пистолет в руке, я отперла дверь и вошла в переднюю. Вроде за время моего отсутствия в квартире ничего не изменилось. Я захлопнула за собой дверь, но не стала закрывать ее на щеколду на случай, если понадобится быстро ретироваться. Затем я прошлась по комнатам, чтобы убедиться, что все в порядке.

Из гостиной я направилась в ванную. И пока я там осматривалась, из спальни вышел мужчина и навел на меня пистолет. Он был среднего роста и телосложения, моложе и худее, чем Ганнибал Рамос, но фамильное сходство было налицо. Хорош собой, но явные признаки порочности сильно его портили. Месяц с Бетти Форд не поможет решить даже самые пустяковые из его проблем.

– Гомер Рамос?

– Собственной персоной.

У обоих в руках пистолеты, расстояние между нами футов десять.

– Брось пистолет, – распорядилась я.

Он скупо улыбнулся.

– Заставь меня.