Книга Нужная вещь - Том Вулф

Конечно, любой аппарат, приводимый в действие взрывчаткой, мог, в принципе, взорваться в неподходящее время. Позже в НАСА подвергли взрывной люк всевозможным испытаниям, чтобы понять, можно ли взорвать его без нажатия на кнопку детонатора. Его испытывали водой, нагреванием, трясли, колотили, роняли на бетонный пол с высоты сто футов, но он не взрывался просто так.

В узком кругу высказывалось множество предположений по этому поводу.

А истинные братья в Эдвардсе, как можно было догадаться… Господи, да ведь они смеялись! Естественно, они ничего не говорили. Но теперь все было очевидно! Гриссом просто облажался!

Во время летных испытаний, если вы губили серьезный прототип по глупости — например нажав не на ту кнопку, — вас тут же выгоняли! И хорошо, если в конце концов вам удавалось пристроиться в авиационной инженерии. Да, все в Эдвардсе понимали, что Гриссом просто облажался, нажал на кнопку. Вряд ли он запустил детонатор умышленно, потому что, хотя он и разнервничался в воде (ты, должно быть, боялся вплоть до паники, старина!), ему вряд ли нужны были лишние хлопоты — взрывать люк до того, как над капсулой появится вертолет с хомутом. Но если человек начинает паниковать, то о логике можно забыть. Может быть, несчастный ублюдок просто хотел выбраться наружу и — бац! — нажал на кнопку. А как насчет этой истории с ножом? Он говорил, что хотел взять с собою нож как сувенир. Следовательно, он мог попытаться выудить нож из сумки. Капсула покачивается на волнах… он задевает детонатор — вот и все. Не было никаких сомнений в том, что он так или иначе нажал на проклятую кнопку. Единственное, что им понравилось в поведении Гаса, — это его фраза «Я просто лежал, а оно само взорвалось» и то, как он за нее цеплялся. Тут, старина Гас, ты показал себя настоящим летучим жокеем! Ты отлично усвоил многие уроки! Ведь когда вы проделывали в небе какие-нибудь запрещенные трюки, самолет загорался, вы катапультировались, a F-100 падал посреди пустыни… Естественно, вы возвращались на базу и говорили: «Я не знаю, что произошло, сэр! Оно само загорелось!» То есть вы делали свое дело, а во всем были виноваты какие-то демоны. И надо было постараться обойтись без подробностей. Полная неопределенность — вот самое главное.

«Я просто лежал, а оно само взорвалось». Да, это было превосходно. И братья ждали, что астронавт «Меркурия» получит свое — как получали свое они сами, если подобная лажа случалась в Эдвардсе.

Но… ничего не произошло. В заявлениях НАСА и Белого дома говорилось лишь о том, как досадно было для храброго малыша Гаса потерять капсулу из-за неисправной аппаратуры после столь успешного полета. Теперь он стал малышом Гасом. Все испытывали к нему жуткую симпатию. Круглолицый парень ростом всего сто шестьдесят пять сантиметров. Но сколько в нем отваги! А мы чуть не потеряли его, ведь он мог утонуть.

Истинные братья недоумевали… Астронавты «Меркурия» были официально защищены от 3/4 неприятностей, за которые тест-пилотов обычно судили. Их теперь окружала непроницаемая аура героев поединка. Они были героями политического реванша Кеннеди, пересмотренной концепции «новой границы», символом которой стало путешествие на Луну. Заявить, что второй астронавт, Гас Гриссом, молился Богу: «Господи, не дай мне облажаться», но молитве не вняли, и Господь позволил ему облажаться — это было немыслимо, этого следовало избежать любой ценой. Люди из НАСА больше не собирались вызывать Гриссома на ковер, как и Кеннеди. Ведь НАСА только что выдали карт-бланш на лунный проект. А всего шесть месяцев назад организации грозила потеря всей космической программы. Так что полет Гриссома никто не считал неудачей. Оставалось спорным лишь то, можно ли считать этот полет большим успехом… Именно тут заключалась небольшая проблема. Для общественности потеря капсулы много не значила. А то, что капсула была нужна инженерам для изучения последствий перегревания, стрессов и получения различных автоматически записывающихся данных, явно не заслуживало национального траура. Отправить человека в космос и опустить его на землю живым — именно это, а не инженерные задумки, было сутью поединка. Так что вопрос о возможной грубой ошибке Гриссома больше не поднимался. О запятнанной репутации и речи не шло — он был героем. Он вынес и преодолел так много. Он снова окунулся в сферу великих полетов и того, что они могут принести в будущем… словно по волшебству.

После полета Гас казался гораздо мрачнее и раздражительнее, чем обычно. Он мог заставить себя выдавить официальную улыбку, если это было нужно, и помахать рукой, как подобает герою. Но черная туча не сходила с его лица. Точно так же выглядела Бетти Гриссом после того, как она с сыновьями, Марком и Скоттом, присоединилась к Гасу во Флориде на торжестве. Торжество… Оно было отравлено маленькой мрачной тайной Гаса. Бетти тоже не покидало подозрение, что все говорят друг другу на ухо: «Гас взорвал ее». Но ее досада была сильнее, чем у Гаса. НАСА, Белый дом, военно-воздушные силы, другие парни, сам Гас — они не выполняли свою сторону соглашения! Никто, глядя в это время на Бетти — симпатичную, проницательную, молчаливую, Почтенную Миссис Астронавт, — не догадывался об ее гневе.

Они нарушали соглашение с женой военного!

Бетти редко видела Гаса. Из трехсот шестидесяти пяти дней в году он был дома лишь шестьдесят. Примерно полгода назад Бетти прошла профилактический осмотр в больнице недалеко от Лэнгли. И выяснилось, что ей требуется операция по удалению матки.

В больнице Бетти попала в настоящую осаду. Она пробыла там двадцать один день. Пришлось вызвать родственников из Индианы присмотреть за детьми. Гас навестил ее лишь однажды, причем не задержался на весь отведенный на посещение час. Ему позвонили прямо в больницу, попросили вернуться на базу, и он уехал.

Бетти редко думала о том, чем Гас занимается те восемьдесят процентов времени в году, что проводит вдали от нее. Она гнала от себя эти мысли. В соглашении такое было предусмотрено. Если Гас оказывался настоящим летучим жокеем вдали от дома, то соглашение этим не нарушалось… Но теперь пришла пора для другой части соглашения. Теперь настало ее время — время стать Почтенной Миссис Второй американец в космосе. Они были должны ей это.

Луиза Шепард, находясь дома в Вирджиния-Бич, не знала, что случится, когда Эл взлетит: ее дом стали осаждать репортеры и зеваки. Они чуть не разнесли двор на куски. Они топтались вокруг и пролезали через кусты, чтобы заглянуть в окно. У Гаса ничего такого не было. Гас предвидел подобное, и местная полиция патрулировала территорию возле их дома с самого утра. Бетти сидела перед телевизором вместе с Рене Карпентер, Джоу Ширра, Мардж Слейтон и детьми. А снаружи пускало слюни Животное. На тротуаре и на дороге возле соседнего дома собралось множество журналистов, но дворцовая стража держала их под наблюдением. Бетти действительно чувствовала себя неплохо. Это снова было слежение за опасностью. Теперь Бетти играла роль гостеприимной хозяйки и звезды шоу. Она чуть не пропустила финальный обратный отсчет — убавляла на кухне огонь под яйцами всмятку для очередных гостей.

После полета в Лэнгли на нее обрушились всевозможные соседи и люди из НАСА. Они поздравляли ее, приносили еду и суетливо, шумно ее опекали. Но Бетти достаточно много знала о летных испытаниях и понимала, что потеря капсулы может вызвать неприятные последствия. Позвонил Гас с Гранд-Багамы. В доме все еще находилось много людей, но она все равно спросила: