Книга Печать Магуса - Алексей Олейников

Понял ли великан, что она готова биться, вспомнил ли о законах гостеприимства – Дженни не знала. Но посох его умерил свое сияние, и хозяин взглянул на нее с некоторым любопытством:

– Значит… Дженнифер? Гвиневра[29]? Можешь звать меня Смор. Идем, дочь Магуса.

Великан повернулся и исчез в коридоре. Дженни пожала плечами, прокрутила пару раз шест, проверяя, как он лежит в руке, насколько тяжел и как удобнее всего его держать, и пошла следом. Как бы глупо это ни звучало, но она с ним чувствовала себя спокойней – хотя кто всерьез будет рассчитывать одолеть подобное существо какой-то палкой? Да, пожалуй, только Дженни Далфин.

Они шли, и бесконечная анфилада залов простиралась перед ними – одни сверкали, как алмазы на солнце, другие были полные фиолетового сумрака, в третьих теснились синие тени и зеленые всполохи северного сияния. Они шли, и Дженни уже и думать забыла о возможной опасности, а просто смотрела во все глаза, пила эту красоту, ловила ее жадными колодцами зрачков. И никак не могла насытиться.

А хозяин все двигался вперед, стремительным широким шагом, и Дженни почти бежала, поминутно оглядываясь на диковины, которые они оставляли за спиной: огромные залы, где толпились ледяные фигуры, схожие ростом и осанкой со Смором, узкие, как ледяные иглы, мосты, под которыми извивались реки, где текла уже не вода, а как бы черно-синий холод, и из его глубины выстреливали, как торпеды, рыбы, слитки живого перламутра с алыми плавниками, а еще – разинутые пасти пропастей – бездонные, с оскаленными ледяными клыками, в глотках их медлительно клубился холодный мрак…

Когда Смор остановился, Дженни совсем выбилась из сил. Она нагнала его и оперлась на шест, восстанавливая дыхание:

– Где это мы?

– Почти на вершине моего мира. – Великан повел рукой, и мутно-белая стена из обычного льда перед ними посветлела, обратилась в туман и исчезла.

Горы падали и вздымались от ног Дженни, острые вершины штурмовали небо, и ветер гнал снежные вихри по их покатым склонам, которые часто неожиданно обрывались вниз – так быстро, что даже взгляд отшатывался в испуге, боясь разбиться. А меж гор тянулись долины, куда устремлялись замершие потоки, куда ползли лазурные звери ледников. Там, внизу, жили люди.

– Гальхёпигген, – указал великан на седую вершину, увенчанную косматым облаком. Гора возносилась и над ними, облака растрепанной взбитой гривой лежали на ее мощных плечах. – Она выше и сильнее всех.

– Гейта, – указал он на другую гору. – Рундхо. Скарстинд. Йемелстинд. Свелсносса…

У Дженни голова пошла кругом от этих названий, но она молчала, пока великан двигался по кругу, указывая на вершины и называя их – одну за другой, словно представляя своих добрых друзей.

– Все они родились задолго до тебя, Дженни из Магуса Англии. Ты в сердце Сморстабббрина, стража Йотунхеймена, а я – его хранитель. А теперь расскажи, как ты здесь оказалась и почему эта тварь гналась за тобой?

– А можно… где-нибудь сесть? И что-нибудь съесть? – жалобно спросила Дженни. – Это долгий рассказ.

– Идем.

В ближайшем зале Дженни ожидало ледовое ложе, на которое была наброшена чья-то косматая шкура – судя по размерам, зверь был весьма крупный. Впрочем, Дженни уже поняла, что в норвежских горах не мелочатся.

«Наверное, здесь даже тараканы размером с кошку», – подумала она и содрогнулась.

Рядом с ложем был накрыт стол – серебряный кубок с водой, странного вида хлеб, сушеные ягоды, лесные орехи.

«Какой-то беличий рацион, – критически заметила девушка. – Что-то не верится, что такой великанище питается орешками. Небось каждый день себе быка жарит на вертеле. Целиком!»

Дженни села, с наслаждением вытянула ноги, потянулась к орешкам и укололась о внимательный взгляд великана – мгновенный, как вспышка солнца на снегу. Дженни замерла – кажется, дед что-то рассказывал о еде эльфов, о том, как опасно ее есть. Девушка убрала руку и вежливо сказала:

– Я, пожалуй, просто посижу, отдохну. Что-то мне есть расхотелось.

Волосы Смора закачались, кончики усов взметнулись вверх и плавно опустились на грудь – Дженни не сразу поняла, что великан беззвучно смеется.

– Не бойся, дочь Магуса, я вовсе не хочу, чтобы ты осталась здесь навсегда. Так любят шутить альвы, но не мы. Ешь смело, эта пища чаклингов.

– Чаклингов?

– Они помогают мне. Друзья. Они несли тебя на носилках. Вот же они…

Смутные тени промелькнули по залу – низенькие, темные облачка, размытые и полупрозрачные.

– Почему я не могу их увидеть? – Дженни озадаченно нажала на уголки глаз, но ясный взор не оставлял ее и прежде. Она просто не могла четко разглядеть этих загадочных чаклингов, словно они ни секунды не стояли на месте.

– Потому что ты ограничена собственной природой. – Смор смотрел на нее безмятежно и равнодушно. – Даже вы, люди Договора, со всеми вашими Дарами, все равно остаетесь людьми. Ты никогда не слышала о чаклингах, так ведь?

– Да, – призналась Дженни, разгрызая орех. – И фто?

– Ты не видела ни одного изображения чаклингов, ты не знаешь, как они могут выглядеть, и потому даже твой взор, взор Магуса способен лишь уловить их очертания. Но форму, форму дать вы им не можете – потому что не знаете, как они выглядят.

Дженни даже жевать перестала.

– Но как я могу дать форму тому, чего еще никто из людей не видел? – озадачилась она. – Это какая-то бессмыслица.

– Это ваша природа. – Смор сел на пол у стены, но по-прежнему возвышался над Дженни. – Даже не представляю, каким ты меня видишь.

– Что значит каким? – Девушка помотала головой. – Белые волосы до плеч, длинные висячие такие усы, рост больше четырех метров, синие панталоны, чулки, жилет с пуговицами – лазоревый такой, пиджак с серебряными пуговицами. Старомодно, но стильно…

Усы Смора запрыгали в воздухе, великан снова зашелся в беззвучном смехе:

– Чулки? Панталоны?! На мне вообще нет одежды, дочь Магуса!

– Как нет… – Дженни замолчала и ошеломленно заморгала. Там, где только что сидел седогривый великан в старинной одежде, клубился белый туман, сверкали алмазные искры снега, звенела весенняя капель, дрожал воздух над нагретым серо-розовым гранитом. Все четыре времени года сошлись в нем. Смор был камнем, был льдом, был ветром, был светом, тонущим в глубине ледника, он был плоть от плоти этих гор, он был хранитель Сморстабббрина.