Книга Часовщики. Вдохновляющая история о том, как редкая профессия и оптимизм помогли трем братьям выжить в концлагере - Скотт Ленга
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда‐то, в страшном 1943‐м, эта двенадцатилетняя девочка вместе с матерью и восьмилетним братишкой Генри попала в Аушвиц. Она не понимала, как им удалось пройти первый отбор. Как и было принято по жестокому распорядку лагеря, их разделили и отправили в разные бараки и на разные места работы. Через несколько месяцев эсэсовец избил ее до потери сознания за то, что девочка встала при построении на кирпич, стараясь казаться выше и взрослей, чем на самом деле. Она очнулась в «госпитале» и смогла пристроиться на работу – таскать с кухни большой котел с супом для детей, содержавшихся в качестве «пациентов». В «лазарете» она нашла брата Генри, который подвергался медицинским экспериментам доктора Менгеле и его подручных. Не в ее силах было остановить эту пытку, но она хотя бы поддерживала контакт с братом и подкармливала его тем, что удавалось украсть на кухне.
В ноябре 1944 года, когда «госпиталь» эвакуировали, Энн и Генри бежали в другой лагерь аушвицкого комплекса – Буну. Они прятались в пустом бараке, и там их обнаружил еврей – член зондеркоманды. Он не мог поверить своим глазам, когда увидел живых детей в лагере, и укрыл их в подвале за штабелем из блоков твердого топлива. Спаситель подкармливал их из своего более сытного, чем у других заключенных, пайка, пока лагерь не был освобожден Советской армией 27 января 1945 года.
Их мать тоже пережила войну, и они втроем воссоединились в своем родном городе Радоме в Польше. Им угрожали расправой, если они там останутся, и семья перебралась в Штутгарт, а в 1949 году эмигрировала в Америку. Энн и ее родные поселились в Сент-Луисе, а через две недели после приезда она встретила Морриса. Когда в 1950‐м они поженились, девушке было девятнадцать. Так совпало, что член зондеркоманды, прятавший их с братом, тоже эмигрировал в США и оказался в Сент-Луисе. Он был членом общества переживших Шоа и не хотел, чтобы о его работе в зондеркоманде стало известно. Энн сохраняла в тайне его секрет и не рассказывала о нем и его поступках[111].
Когда я подрос, то по номеру на руке Энн понял, что она была в Аушвице, но до ее кончины почти ничего не знал о ее истории.
Мой отец Гарри (Хиль) много лет работал часовщиком в ювелирном магазине, где встретил мою маму Дороти. Она была родом из Сент-Луиса и жила по соседству. Мои родители поженились и дали жизнь троим сыновьям – Майклу, Марку и Скотту (мне).
В 1960‐м, за пару месяцев до моего рождения, мама и папа открыли собственный ювелирный магазин, называвшийся Friendly Jewelers. Отец был часовщиком, а мама – продавщицей.
Открытие магазина «Friendly Jewelers Grand»[112]
Семейный архив Ленга
После того как братья Ленга расстались в Штутгарте, их первое и единственное свидание произошло в Сент-Луисе на свадьбе моей кузины Марджи (дочери Морриса и Энн) в августе 1975 года. Все были просто потрясены, когда буквально через две недели после этого Марсель (Мейлех) умер от обширного инфаркта.
Насколько я помню, отец утверждал, что нечто подобное Шоа может случиться в Америке или еще где‐нибудь. Он постоянно рассказывал свою историю и убеждал нас передавать ее нашим детям, чтобы они могли заметить тревожные сигналы и осознать опасность тирании и растущего антисемитизма. В детстве и в подростковом возрасте мы с братьями противились мощному напору его старорежимного мышления, хотя оно и стало неотъемлемой частью нашего бытия. Оно казалось застойным, пессимистическим и временами смешным, противоречащим самим основам нашего американского самосознания. Мы выхватывали из жизненного контекста отдельные тезисы отцовского мировоззрения и высмеивали их. Папа никогда не отступался от своего мнения, а к нашей бесцеремонности относился со смирением разочарованного человека, но не без некоторого юмора. Только теперь я понимаю, как ему было одиноко: он воспитывал нас в так и не ставшем ему родным мире, где его никто не понимал. И это притом что главными свойствами его натуры были адаптивность и оптимизм.
В конце 1960‐х и в 70‐е на Норт‐14 стрит, где располагался магазин Friendly Jewelers, стало небезопасно. Но отец терпел и никуда не переезжал. В последние три года существования магазина он пережил четыре вооруженных ограбления. Папа описывал мне одно из них так:
«Вошли двое и, прежде чем сказать что‐нибудь, всадили пулю в потолок. Твоя мать начала кричать. Они хотели убить ее. Я заорал: «Замолчи! Не кричи! Не кричи!» Она послушалась меня, и они отстали. Грабители положили нас лицом вниз на ступени, ведшие в заднюю комнату за торговым залом. Они
сказали, что, если мы поднимем головы, нас прикончат. Я очень тихо сказал твоей матери: “Ш-ш-ш, если можно выжить, нужно выжить. Давай не делать глупостей. Лежи и не двигайся”. Мне казалось, что нас вполне могут убить. Они обчистили меня до нитки.
Это было прямо перед Рождеством. Полицейские находились через дорогу, но это нам никак не помогло».
Позже отец завел собаку – белую немецкую овчарку. Он считал, что преступники не решатся на ограбление, если в магазине будет пес. Однажды летом я приехал к родителям и как‐то днем отлучился в центр города, чтобы кое-что купить. Вернувшись через несколько часов, я обнаружил, что их снова ограбили. В магазин вошли двое, ткнули пистолетом в лицо отцу и забрали все деньги из кассы. Рассказывая мне об этом, папа смеялся: «Собака все это время проспала на ступенях крыльца».
Выслушав эту историю, я запер дверь, вывесил на нее табличку «закрыто» и сказал родителям, что с магазином покончено: мы больше никогда не откроемся для покупателей. Все это случилось за несколько дней до того, как я должен был уехать в Беркли (Калифорния), чтобы пройти финальный двухгодичный курс университета. Я жестко надавил на маму и папу, и мы за два дня упаковали весь товар и отправили его на склад. Вот так мы поступили. В конце концов, это решение все же принял отец. Оно далось ему с трудом, но он знал, так будет правильно.
Папа сказал: «Если бы я остался, было бы еще одно ограбление, и
